Целуй меня

Ловелл Л. П.

С протяжным скрипом открывается дверь, и я, приподняв голову, вижу Джио. Лицо его, как и всегда, серьезно. С глубоким вздохом я откидываю голову обратно на подушки.

— Как твоя нога? — спрашивает он.

— Пошел к черту, Джио! Где Неро?

Джио усмехается.

— Он занят.

Ну, еще бы.

Джио присаживается на край кровати и кладет ладонь мне на бедро, чтобы осмотреть рану. Как только его пальцы касаются моей кожи, я напрягаюсь. Убей! Убей! Убей! В голове возникает единственное желание. Порыв совершенно бессознательный

и настолько сильный, что трудно на него не отреагировать. Я непроизвольно дергаюсь, но кожаные ремни не пускают и впиваются в кожу запястий. Джио, наконец-то, убирает свою руку с моего бедра, и я, облегченно выдохнув, расслабляю мышцы.

— Когда ты собираешься развязать меня?

Его глаза встречаются с моими.

— Когда буду уверен, что ты не убьешь всех, кто находится в доме.

Я ухмыляюсь.

— Значит, никогда.

— Пока Неро не придет сюда и не займется тобой лично, — бормочет он.

— Ты говоришь так, будто я не смогу убить и его.

Джио бросает короткий взгляд на мой живот.

— Я бы сказал, что в этой схватке у тебя есть преимущество, не так ли?

Я фыркаю.

— Ты слишком в нем уверен.

Джио хмурится.

— Ты должна была сказать ему.

Мои глаза сердито вспыхивают.

— Я ничего ему не должна, — независимо от моих чувств к Неро и от того, кем он стал для меня, факт остается фактом: он шантажировал меня. Неро сознательно загнал меня в такое положение, где я оказалась под прицелом сразу нескольких людей. Теоретически, ту пулю я поймала за него. И в какой-то момент он сумел пробудить во мне определенные чувства. На фоне полного беспредела ему удалось заслужить мою преданность, а я даже не сразу поняла это. Но сейчас о другом. Ребенок … Я не могу ничего объяснить Неро, потому что сама не могу всего понять.

— Мы могли бы помочь тебе.

— Я не нуждаюсь в твоей гребаной помощи. Ты забываешь, кто я такая, — рычу я, и моя ярость нарастает и клокочет, словно живое огнедышащее существо. Даже хладнокровный убийца, живущий внутри меня, встает на защиту этого ребенка, хотя как раз ему должно быть все равно. Я в замешательстве, но, ведомая инстинктами, убью любого, кто попытается навредить нам.

Джио встает и отходит в сторону.

— Я не забываю, кто ты, Поцелуй Смерти, — его взгляд становится жестким и неумолимым, когда он снова подходит ко мне и достает из кармана шприц.

Я начинаю дергаться, но в связанном состоянии это бесполезно. Джио подносит иглу к моей ноге, и я рычу: — Я убью тебя, Джио. Медленно и мучительно.

Его губы изгибаются в легкой улыбке, а затем игла пронзает мою кожу, и Джио пальцем вдавливает поршень в шприц. Потом он выходит из комнаты и захлопывает за собой дверь.

Все вокруг снова погружается во мрак.

***

Проснувшись, я понимаю, что мои руки больше не связаны. Майка задрана кверху, а по животу размазана какая-то жижа. На ноге свежая повязка, а отсутствие боли говорит о том, что мне вкололи что-то из анальгетиков. Я поднимаюсь на ноги и слегка пошатываюсь под действием успокоительных. Цепляясь взглядом за каждый дюйм, я пересекаю помещение,

отчаянно пытаясь понять, как тут все устроено. Толкнув вторую дверь, я обнаруживаю за ней ванную. Она очень маленькая: душевая кабинка, раковина, унитаз. Включаю воду, раздеваюсь и встаю под душ. Горячая вода смывает с меня то, что ощущается недельным слоем грязи. Стекая, она приобретает бурый оттенок из-за запекшейся крови — и моей, и чужой.

Сняв повязку с бедра, я осматриваю рану. Она выглядит значительно лучше: опухоль и краснота спали. Видимо, Джио вводил мне антибиотик. Стоя под струями воды, я начинаю мысленно разрабатывать план действий. В данный момент мне лучше выждать и посмотреть, каким будет следующий шаг Неро. Проблема в том, что он непредсказуем до ужаса — даже для меня. Через день, максимум два, я получу более ясное представление о том, что происходит.

Закончив мыться, я выхожу из душа и заворачиваюсь в полотенце.

А потом начинается.

Скука.

Хождение из угла в угол.

Через какое-то время возникает ощущение, что стены вокруг меня начинают смыкаться, и я уже готова рвать на себе волосы, когда, наконец-то, раздается щелчок открывающегося дверного замка. Я готовлюсь к нападению, однако в дверном проеме появляется направленный на меня пистолет.

— Неужели ты думала, что я войду сюда безоружным? — спрашивает Джио. — Ты ведь грозилась убить меня.

Я холодно улыбаюсь.

— Это была не угроза.

Он смеется и делает знак кому-то за своей спиной. В комнату входит Томми, неся коричневый бумажный пакет и сложенную стопкой одежду. При виде него я не могу сдержать улыбку.

— Ирландец, — говорю я. Он нерешительно улыбается и передает мне пакет на вытянутой руке, словно старается держаться от меня как можно дальше. Я резко выхватываю у него сумку, и он подпрыгивает. — Томми, я вырубила тебя всего один раз.

— Знаешь, — он хмурится, — ты и в лучшие свои дни была бешеной. А сейчас беременна. На фоне гормонов у всех баб едет крыша.

Я гневно сверкаю на него глазами.

— Клянусь, малыш, тебе собственная шкура не дорога, — вздыхает Джио.

Томми лишь пожимает плечами.

— Извини, Уна. Но это правда.

— Будь на твоем месте кто-нибудь другой … — Томми мне всегда нравился. Может, потому что Неро к нему очень привязан, а, может, потому что он сумел сохранить наивность и простодушие в этом продажном мире. В любом случае, он похож на щенка, обидеть которого рука не поднимется.

Положив стопку одежды на кровать, он разворачивается и идет к двери.

— А где Неро? — обращаюсь я на этот раз к Джио.

— Все еще занят, — отвечает он и плотно сжимает губы. Это выражение лица говорит, что Джио не одобряет того, чем занят Неро. Что бы это ни было. Он отходит от меня и исчезает за дверью.

Чем таким мог заниматься Неро, чтобы вызвать недовольство Джио?

Глупый вопрос.

Неро — паршивая овца в мафии. У него нет ни чести, ни совести. Джио — его противоположность. Для него верность и честь — не пустой звук. Просто так случилось, что свою преданность он отдал Неро.