Целый вагон невест

Калинина Дарья Александровна

Подозрение закралось в душу Сергея, когда старухи показали мне свадебные фотографии Моники. Там был Густав, и в то время, как все гости пили шампанское за здоровье жениха и невесты, у него в руках был коньячный бокал.

– Тут же я припомнил, что Мариша рассказывала, как Густав угощал вас старым коньяком, и вы здорово нарезались. А потом я понял, что никакой мужчина, отправляясь в гости к женщине с определенными целями, не будет каждый раз брать с собой коньяк. Один раз, возможно. Но потом ему объяснят, что к чему, и он перейдет на легкие вина и шампанское. А если он всегда прихватывает с собой коньяк, значит,

берет его для себя. Хочет просто приятно провести вечер и обольщать никого не собирается. Значит, в гости к девушкам Вернера приходил Густав, но не имел целью их соблазнить. Потом я сообразил, что Густав как раз был в Мюнхене, когда убили вторую невесту Вернера. Все это были какие-то туманные штришки к портрету. Но они постепенно рисовали образ того беззаветно преданного друга, о котором писала Лена.

– Расскажи им про самую главную улику, – попросил его Франц.

– Да, – спохватился Сергей. – Дело в том, что на груди убитой Людмилы был вырезан орел, державший в когтях свастику. Только сегодня мне удалось раскопать в Центральной библиотеке Мюнхена, что такой знак был в ходу у фашистов из специального отдела гестапо, разрабатывавшего методы пыток. Если убийца работал в этом отделе, то ему должно было быть около восьмидесяти. И тут я помчался к Францу.

– Да, – подтвердил Франц. – У меня словно пелена спала с глаз. Я подумал, что вы могли направиться в Хайденгейм, где почти никого не знаете, да еще днем, когда почти все жители работают.

– Но почему в Хайденгейм, ведь мы могли поехать в Мюнхен? – возразила ему Мариша.

– На вокзале дежурили мои ребята. Им было поручено брать под наблюдение любого подозрительного человека, прибывшего в Хайденгейм. Ну и заодно следить за общей обстановкой, – пояснил ей Франц.

– Лучше бы ты послал их следить за нами, – в сердцах бросила Мариша. – Рытье подземных туннелей не самое мое любимое занятие.

– Вы рыли землю? – воскликнули мужчины хором. – Но зачем?

– Чтоб выбраться на волю. Густав посадил нас в сырую и холодную яму и поил одной водой из ближайшей лужи, – объяснила Аня.

– Тогда я не могу упрекнуть вас в том, что вы его прикончили, – заявил Франц. – Любой суд сочтет ваши действия необходимой обороной.

– Прикончили? – поразились девушки. – Да мы его пальцем не тронули!

– Ай, ай! – погрозил им Франц. – Только не надо обманывать. Я же сказал, что полностью на вашей стороне. Вы правильно сделали, что убили его.

– Но мы его не убивали, – пыталась втолковать парню Мариша.

– Да?! – рассердился Франц. – А откуда у Ани на руках и одежде кровь?

– Ну, мы его немножко перевернули, – замялась Мариша. – Но старик был уже мертв. Да и потом, откуда у нас пистолет?

– Пистолет лежит возле Густава, вот только стрелять себе в левый бок он не стал бы. Это не слишком удобно, – продолжал твердить свое Франц. – Девочки, почему вы не хотите сознаться?

– Не в чем нам сознаваться, – рявкнула на него Мариша.

Франц тяжело вздохнул и пошел к своим людям.

– Полоумный какой-то, – прошипела Мариша. – Сергей, зачем тебе понадобилось тащить этого психа с собой? Один не мог справиться со старикашкой?

– Оружия у меня при себе не было, – пояснил Сергей.

– Ну и чего от него ожидать, – презрительно заметила Мариша. За последние несколько дней ее мнение о мужском поле упало ниже

некуда. – И прекрати с ним целоваться, – закричала она Ане. – Ты что не помнишь, что он женат?

Аня вздрогнула и отстранилась от Сергея.

– Уйди, – сказала она ему, величественно указав рукой с траурной каймой под ногтями на дверь. – Не желаю слушать твоих оправданий. Твой паспорт все сказал за тебя.

Сергей тяжело вздохнул, как за минуту до этого вздыхал Франц, и последовал его примеру, удалившись за дверь.

– Нет, ну подумай, до чего выродился мужик, – сердито пробурчала Мариша. – Пистолета у него нет, зато и жена и любовница – полный комплект. Пошли домой, а то с них еще станет задержать нас до выяснения всех обстоятельств.

И девушки тихонько вылезли в окно. Поэтому, когда через четверть часа парни заглянули в комнату, девушек они не увидели. Нетрудно догадаться, как их это обрадовало. Франц и Сергей обошли соседние комнаты, обыскали каждый уголок. Заглянули на второй этаж, обшарили кладовки. Они даже спустились в яму, где, обдирая плечи и кряхтя, попутешествовали по подземным ходам, прорытым неутомимыми подругами. Обыскали ребята и верхний подвал, но ничего интереснее пыточного инструмента, в котором эрудированный Сергей признал орудия мастеров-умельцев, работающих на гестапо, в подвале не нашли. Девушки будто испарились.

– Господи, я этого не выдержу, – простонал Франц. – За что мне такая судьба? Ведь у меня было несколько вполне приличных и, уж во всяком случае, спокойных подруг, зачем мне понадобилось влюбляться в эту шаровую молнию, за которой не угнаться?

Пока Сергей с Францем метались по дому Густава, девушки преспокойно вернулись в дом Вернера и расположились в отдельных ваннах. Грязи на них накопилось столько, что впору было ее не смывать, а просто чем-то соскребать.

– Вполне могла бы получиться из нашей грязи приличная клумба, – с сожалением сказала Мариша, погружаясь в горячую воду.

Отмокала она долго и, ее бы воля, вообще бы из ванны не вылезала. Но сделать это ее вынудил звонок в дверь. Решив, что вернулся Сергей, она мстительно подумала, что не пойдет открывать. Пусть Анька идет и впускает такого остолопа, который забыл не только пистолет, но и ключи от дома. Но шум внизу не утихал. Мариша вылезла из ванны и, обернувшись в простыню, пошлепала по лестнице. По пути она заглянула в Анину ванную комнату и в последнюю минуту успела вытащить из воды мирно уснувшую там подругу. Еще немного, и Аня бы захлебнулась. Покончив с процессом реанимации, который заключался в энергичном и неоднократном встряхивании Ани, после чего она проснулась, Мариша поставила подругу на ноги и потащила с собой открывать дверь. На пороге стояла Ева. Выглядела она очень печально.

– Звоню уже целый час, – недовольно буркнула она. – Соседи сказали, что вы дома. Я вам не помешала?

Девушки молча покачали мокрыми головами.

– Я пришла сказать, что больше не претендую на папино наследство, – проговорила Ева. – В конце концов это его деньги, пусть ему на том свете будет стыдно, но у меня к вам претензий нет.

Сделав это заявление, Ева резко повернулась, чтобы уйти.

– Давай разделим деньги пополам, – внезапно сказала Аня. – Если бы Моника не умерла, то при разводе ей причиталась бы половина суммы. Вот ее я и хочу отдать тебе. Это будет справедливо?