Цемах Атлас (ешива). Том второй

Граде Хаим

Они были погружены в эти печальные размышления, когда в магазин вбежал Мейлахка и радостно сообщил, что в синагоге реб Шоелки к нему подошел специальный посланец из Нарева, приехавший, чтобы вернуть его в ешиву, и это как раз тот парень, который мучил его в Нареве, заставляя стать мусарником.

Одетый в красивую одежду, которую он собрал у товарищей перед отъездом, Янкл-полтавчанин вошел в большую фруктовую лавку, и перезрелые девицы Зельды словно пробудились от сна. Сами в валенках, платках и широких фартуках, они вытирали ладонями запотевшие лица и восхищались красивым, как с картинки, парнем. И такой благородный человек мучил Мейлахку? Быть этого не может! Янкл умел разговаривать очень деликатно. Одновременно он обжигал девиц взглядом своих темно-карих глаз до тех пор, пока их красно-синие отмороженные

щеки не порозовели и не залоснились блеском кошерного воска. Их прямо в жар бросало от его взгляда. Он согревал их сердца сильнее, чем горшки с угольями согревали их ноги. Янкл-полтавчанин рассказал, что один еретик уговорил Мейлахку убежать из ешивы. До сих пор этого еретика терпели из жалости, потому что он из России и ему некуда деваться. Однако теперь его выгнали, и вся ешива скучает по Мейлахке. Зельда слушала с богобоязненной миной на лице, а три ее дочери медово улыбались. Чтобы дело не выглядело так, будто Мейлахка — лишний ребенок в доме, Зельда нарочно не стала соглашаться сразу, а девицам так просто хотелось, чтобы этот красивый ешиботник зашел к ним еще раз. Позднее мать и ее дочери рассказывали клиентам, что наревская ешива послала за ее Мейлахкой нарочного, потому что, хотя у главы наревской ешивы есть сотни учеников, Мейлахка ему особенно дорог.

Но когда Мейлахка-виленчанин уже ехал в поезде, личико его было сморщенным, как подсохшее зимнее яблочко. Ему было стыдно перед товарищами в ешиве и до слез обидно еще от одной вещи: из слов мамы при расставании получалось, что, поскольку он сейчас уже побывал дома, он не должен возвращаться на Пейсах. Во время пасхального седера обойдутся и без него. Вот он и начал жаловаться полтавчанину на свои обиды, часто повторяя, что именно он, реб Янкл, виновен еще больше, чем логойчанин, в его побеге из ешивы. Реб Янкл втянул его в войну против старосты благотворительной кассы Сулкеса, а потом погнал его к тому же самому старосте на субботу. А староста взял его за воротник и вышвырнул из дома. Но реб Янкл сам бы не пошел к этому старосте из страха быть вышвырнутым. Полтавчанин вздрогнул от этих слов: чтобы какой-то мальчишка говорил ему, что он пугается мира?! Однако прежде всего он хотел вернуть виленчанина в ешиву, поэтому ответил только:

— Мы еще увидим, кто идет на самопожертвование во имя Торы! — И добавил: — Запомните раз и навсегда, если невозможно преодолеть, то необходимо преодолеть!

Глава 4

По тому, как он ворвался в ешиву, все сыны Торы сразу же поняли, что это Янкл-полтавчанин, еще до того, как он вынырнул из снежной метели, которую принес с собой. Из-под мышки у него, как головка котенка, выглядывал Мейлахка-виленчанин. Ешиботники повскакивали со своих мест и встали на цыпочки. Старшие моргали глазами и дергали себя за бороды, словно для того, чтобы убедиться, что не спят. Глава ешивы реб Симха даже покраснел до ушей от потрясения и одновременно от радости. Реб Симха даже упустил из виду, что он руководитель, ответственный за многих. Он схватил Янкла за ухо, как какого-нибудь мальчишку-проказника и со смехом сказал:

— Безобразник!

Все здоровались с Мейлахкой и радовались поражению логойского Ахитофеля, уговорившего того бежать. Но сам Мейлахка выглядел осунувшимся и очень подавленным, как больной, который лишь вчера слез с постели. И Янкл-полтавчанин не радовался своей победе. Перед Пуримом в Новогрудке наступает время демонстрации мужества. Реб Янкл всегда побуждал своих учеников доказывать, что они не боятся окружающего мира, как праведник Мордехай не убоялся нечестивца Амана и не склонился перед ним. Однако на этот раз он опоздал, завтра уже пост Эсфири [185] . Однако еще не все пропало. Он еще отколет такую штуку, что весь Новогрудок содрогнется, а Мейлахка-виленчанин больше не осмелится говорить, что реб Янкл требует от своих учеников большей самоотверженности во имя Торы, чем сам способен проявить.

185

Пост Эсфири (древнееврейск. Таанит Эстер) отмечается за день до праздника Пурим.

За

исключением праздника Симхастойре, Пурим был в ешиве самым веселым днем года. И на этот раз ешиботники тоже проводили целый день в пении и танцах. Один только Янкл-полтавчанин расхаживал с будничным видом и даже не оглядывался на своих мальчишек, заискивающе вертевшихся вокруг и преданно заглядывавших ему в глаза. Вечером ешиботники начали расходиться, направляясь на трапезу: старшие — к главе ешивы, средние — на кухню, а младшие — в дома обывателей. Янкл-полтавчанин дал своим ученикам команду как можно быстрее закончить с едой у обывателей и идти к нему на кухню. Но Мейлахка не пошел есть на квартиру. Он настаивал, что еще до побега у него было право есть на кухне вместе со своим земляком Хайклом-виленчанином.

Во время трапезы Янкл-полтавчанин притворялся веселым, как другие парни, но не выпил ни капли вина и мало ел. Его смех и то, как он произносил сочиненные в честь Пурима шуточные комментарии на слова Торы, — все это было только видимостью, создаваемой им для того, чтобы товарищи ничего не заметили по его поведению. Произнеся положенное благословение после трапезы, он вышел вместе со всеми из кухни и сделал вид, что идет, как и все остальные, в синагогу для совместного веселого времяпрепровождения. Однако вместо этого он специально остался позади всех остальных ешиботников и вместе с Мейлахкой вернулся в пустую кухню. Вскоре там собрались мальчишки, поспешно закончившие свои трапезы в домах обывателей под тем предлогом, что они обязаны как можно быстрее идти в ешиву. По молчанию и по строгому виду реб Янкла ученики понимали, что что-то готовится. Они смотрели на него искрящимися глазами, как подрастающие волчата смотрят на волка-отца. Глава группы окинул взглядом всю компанию, проверяя, не отсутствует ли кто-нибудь, а потом коротко приказал:

— Пошли!

Мальчишки заметили, что реб Янкл взял из коридора, ведшего в кухню, большую метлу. Но никто не спросил, зачем ему нужна метла и куда они вообще идут. Реб Янкл учил их, что ищущий пути должен верить главе своей группы так же, как верит в слова мудрецов, и не задавать лишних вопросов. Поэтому ищущие пути шагали за ним, размахивая руками и фыркая, но не раскрывая ртов. Реб Янкл шел так быстро, что они едва поспевали за ним. Под мышкой слева он нес метлу, а правой рукой держал Мейлахку, словно боясь, что тот может снова сбежать.

Переулки были застывшими, тихими и пустыми. Домишки стояли группками, прижимаясь друг к другу, будто боялись, что оторвавшийся от этого занесенного снегом деревянного сообщества заблудится и не сумеет найти обратного пути в темноте. От страха Мейлахка, одетый в теплое пальто, ощутил холод во всем теле и сразу же увидел, что страх был не напрасен. Реб Янкл остановился рядом с каменным домом реб Зуши Сулкеса. Из закрытых ставнями окон просачивался свет, доносились веселые голоса. В доме старосты благотворительной кассы еще сидели за трапезой.

— Наступило время, когда мы должны показать свое мужество перед лицом этого наревского Амана, как праведник Мордехай показал свое мужество перед лицом Амана, сына Хемдаты из стольного города Сузы. «Не встал и не двинулся!» [186] — воскликнул реб Янкл и напомнил ученикам, что из-за старосты Сулкеса ему, главе группы, пришлось покинуть Нарев и никто из них не работал над тем, чтобы не бояться окружающего мира. Прямо сейчас надо сделать нечто такое, чтобы Нарев содрогнулся, а новогрудковские искатели пути во всем мире зачмокали бы губами от восхищения.

186

Эстер, 5:9.

Мальчишки все еще не знали, что собирается сделать их предводитель, но были готовы на все. Один Мейлахка стоял с отнявшимися руками и ногами. Он хорошо помнил, как староста благотворительной кассы выставил его, когда он пришел к нему на субботу.

— Берите метлу и не дрожите! — прорычал реб Янкл, и Мейлахка взял метлу обеими руками, как богобоязненный еврей берет лулов.

Реб Янкл впихнул его в прихожую вместе со всеми, а сам прыгнул вперед, стремительно и смело распахнув дверь во внутренние комнаты.