Цена будущего. Тем, кто хочет (вы)жить…
Шрифт:
Оружие сильнее ядерного
Китай сегодня, может быть, мощнее любого другого государства, но даже не столько по конкретным экономическим показателям, а именно из-за численности населения. Так как границы национальных государств сейчас, несмотря на приграничные столбы, фактически открыты для перехода на чужую территорию, то и влияние одного людского сообщества на другое возрастает. И в этом смысле человек доминирует не как индивид, а как множество, идущее на завоевание иных миров. Фактически безоружные «армии» пребывают на «оккупированных» ими территориях, насаждая там свои ценности. А глобальная экономика лишь усиливает эффект «разорвавшейся бомбы». Не случайно же мы с таким запалом говорим о том, что китайские товары наводнили весь российский рынок. И производная этого не только коррумпированность наших чиновников и недальновидность политиков, подписывающих конкретные документы на провоз дерьмовых товаров через границу.
Сложившиеся в ХХ веке крупные системы капитализма и социализма вместе со своими сторонниками достаточно просто было отличить по конкретной идеологии и территории, на которых они распространялись. Тогда и форма защиты своих суверенных границ, а значит, и своего социального и идеологического вектора развития, с помощью самых современных военных систем, в том числе и обладания ядерным оружием, была понятна. Сегодня уже такого «легкого» варианта развития событий практически не существует, ибо враг стоит не у ворот твоей крепости или у государственных границ, и даже не за семью морями, куда может добраться высокоточная ракета с отделяющимися боеголовками. Этот «враг», словно «пятая колонна», уже вошел внутрь «организма», а значит, так легко от него не избавиться. Больной организм, испытывающий недомогание и даже серьезную ломку от вирусной атаки, проникшей внутрь всех тканей и кровь, лечат антивирусными препаратами, чтобы изгнать болезнь, убрать инородный вирус. Или же активный иммунитет перемалывает «чужестранцев» внутри тела и его фактически «ассимилирует».
Именно поэтому глобальный демографический переход нужно оценивать как внутреннюю работу, требующую многих волевых усилий над собой. А не акт отражения внешней агрессии всем арсеналом имеющихся в наличии у армии средств подавления противника. Конечно, было бы неплохо уже на подступах перед идущими иностранцами, выставить заградительные редуты. И это обязательно нужно делать. Проверить на «вшивость», честность намерений и знание русского языка. Но, понимая, что в глобальный век нам просто так от демографических и миграционных волн не спастись, как от цунами, нужно попытаться все сделать для того, чтобы суметь максимально снизить разрушения от проникновения этих волн внутрь. А мы все безуспешно пытаемся просчитать «понаехавших», проводя рейды по подвалам и стройкам, так до сих пор и не зная точно, сколько в стране незаконных мигрантов. Меняем миграционное законодательство туда-сюда, как перчатки, открываем и закрываем перманентно границы для людей. Не знаем, во благо или во вред такой поток товаров, которые следуют из-за рубежа, и финансовых потоков, утекающих из России в качестве переводов, которые делают приехавшие гастарбайтеры на прежние места пребывания.
Не проспать бы смену эпох
Подмечено, что человеческое общество развивается нелинейно, а по гиперболе, или, как предполагал Ленин, по спирали. Но, как бы то ни было, по сложной дуге, формула которой содержит многочисленные премудрые коэффициенты и допущения, парадоксальные метаморфозы. В этой нелинейности очень важно учитывать математические и физические законы. Но если оценивать общество только количественно, не задаваясь вопросом, какое лицо будет у человечества в дальнейшем, можно спокойно сесть, курить бамбук и видеть, как эти миграционные волны, со своими специфическими культурными и образовательными свойствами, проносятся мимо нас. Поглощая плоть и кровь существующих народов и наций. Становится совершенно ясно, что и политика должна выстраиваться соответствующим образом. А если не выстраивается, то люди должны сами, без политиков, решить: нет, мы такого не хотим — мы не сядем вместе с вами курить бамбук. Мы не хотим сидеть на пороховой бочке, как почтенные аксакалы в культовом советском фильме «Белое солнце пустыни», ждать и молиться о том, чтобы «конец света» прошел для нас стороной. Что-то в этом есть дикое и примитивное — уповать, как много столетий назад, на небеса, падая навзничь. Мы будем действовать со знанием дела!
Надо только учитывать тот факт, что произошло мощнейшее уплотнение исторического времени. Период Древнего мира составил около трех тысяч лет, средних веков — тысячу лет, Нового времени — триста лет, Новейшей истории — чуть больше ста лет. А сколько продлится сегодняшнее Суперновейшее время? Даже не сто лет, а в пределах двух поколений, лет 30–40! А если так стремительна динамика исторического времени — значит, мы можем пережить три общества одновременно. Это накладывает на нас еще большую ответственность. Мы должны обладать, если так можно выразиться, спрессованными, синергетическими знаниями, чтобы успеть все осмыслить и вовремя среагировать на происходящие изменения.
Ленин как-то сказал: «Способность забывать, весьма сильная у отдельных людей, еще сильнее у человеческих обществ». И насколько тяжело тем, кто только родился, ведь
Здесь только в одном очень важном можно поспорить с Капицей. Хорошо, допустим, что к середине XXI столетия рост численности населения Земли замедлится, а к концу века население мира стабилизируется. Но кто ответит на вопрос: не будет ли, в силу развития медицинских технологий, это общество более старым? Не станет ли слишком много недееспособных пожилых людей? Вопрос не только в том, кто будет работать — наверное, за нас будут больше трудиться машины. Дело в балансе. Известно, что молодежь всегда вносит элемент новизны, старики — больше склонны к консерватизму. Но если сдвинется баланс — к чему это приведет? Это первое.
Второе: каково будет качество тех, кто составит человеческую цивилизацию? Не будет ли расти количество за счет качества? Сегодня само общество должно выплеснуть наверх по-настоящему здоровых и душой и телом нормальных людей, иначе — все бесполезно, иначе любые здравые начинания подавит сопротивление псевдоэлиты, правящего класса. О лице будущей цивилизации мы вообще боимся говорить, считая, что это едва ли не нацистский, фашистский предрассудок. Я не посягаю на конкретный цвет кожи. Но с определенным лицом передаются определенные гены, определенные культурные ценности! И каждый будет за это бороться! Возможно, завтра мне будут противостоять носители других ценностей — неважно, какой у них будет цвет лица, потому что нередко люди с другим цветом кожи оказываются ближе по культуре, чем белые. Но нам никуда не деться от того, что мы различаемся и по цвету кожи. Это различает нас погранично, жестко и как бы пока навсегда. О единстве человечества могут искренне и со знанием дела говорить только биологи и медики. Они говорят, что за всю историю человека разумного наш геном остался неизменным. Ну и слава Богу! Значит, у нас есть шанс когда-нибудь стать и единым человечеством. Но с качественными характеристиками, достойными этого права и впитавшими все лучшее от своих предков.
Важно осознать — все решается именно сегодня! Битва за ценности происходит здесь и сейчас. Поэтому каждый должен сказать свое слово.
В Советском Союзе была очень популярна песня «Родина моя» композитора Давида Тухманова на слова Роберта Рождественского. Жаль, что сегодня не поют о самом важном — о единстве общества, без которого двигаться дальше практически нельзя. Вспомним хотя бы несколько строк из песни в назидание современникам. «Я, ты, он она. Вместе — целая страна. Вместе — дружная семья. В слове “мы” 100 тысяч “я”»… А теперь нужно еще осмыслить и другой феномен, когда в слове «мы» семь миллиардов «я». И научиться жить в таком Большом обществе и при этом чувствовать себя Человеком.
Глава 6. Человек
Человек — это звучит круто?
В августе 2012 года ушел из жизни советский и российский ученый-физик Сергей Капица. К сожалению, я тогда был за пределами России и не смог лично поучаствовать в проводах этого замечательного человека. До сих пор переживаю эту утрату как родного мне человека, хотя виделись мы с ним лично только однажды в жизни.
Было это лет за пять до его смерти. Встреча оказалась спонтанной. Меня пригласили поучаствовать в какой-то передаче на телевидении. Я приехал пораньше и ждал эфира в комнатке, недалеко от студии. Из глубины мыслей меня вывел приглушенный разговор за дверью, и через несколько секунд в комнату вошел Капица.