Цена головы (сб.)

Сименон Жорж

Однако в моей режиссуре события развернулись по-другому. Миссис Кросби уехала из виллы одна. И Радек никак не мог понять, где Эдна? Что с ней случилось? Это заставило его пойти со мной. Он сам открыл шкаф. И увидел там не труп, а живую и здоровую шведку.

Он посмотрел на меня — и все понял. И тогда он сделал то, чего я ждал давно. Он выстрелил.

Комельо вытаращил глаза.

— Не беспокойтесь! Еще днем в уличной

толчее я заменил пистолет Радека точно таким же, но незаряженным. Вот и все. Радек играл и проиграл…

Мегрэ раскурил погасшую трубку и встал, нахмурив лоб.

— Должен сказать, что проигрывать он умеет. Мы провели остаток ночи у меня в кабинете на набережной Орфевр. Я честно рассказал ему все, что знал, и он запирался не больше часа. А затем принялся рассказывать, и я смог заполнить все пробелы. Он все еще не прочь прихвастнуть. Он был абсолютно спокоен. Когда мы кончили, он хладнокровно спросил, казнят ли его. Я засмеялся, а он захохотал.

— Добейтесь этого непременно! — сказал он. — Вы мне окажете большую услугу. И потом, меня интересует одна вещь. Как-то в Германии мне пришлось присутствовать при казни. Приговоренный все время держался отлично. Но в самый последний момент он все-таки начал плакать и кричать: «Мама!» Так вот, мне интересно: буду ли я звать маму? А как думаете вы?

Комиссар и следователь замолчали. Стал отчетливее слышен неясный гул Дворца правосудия, сливавшийся с отдаленным и мощным гулом Парижа.

Наконец следователь Комельо отодвинул лежавшее перед ним — больше для виду — досье.

— Хорошо, комиссар… — начал он, — я…

Следователь смотрел в сторону, щеки его порозовели.

— Я прошу вас забыть мою… мою…

Но Мегрэ надел свое черное драповое пальто, протянул следователю руку и сказал как ни в чем не бывало:

— Завтра я пришлю вам донесение. А сейчас мне надо зайти к Мерсу, я обещал показать ему эти письма. Он собирается подвергнуть их графологической экспертизе.

Прежде чем выйти, комиссар остановился в дверях и обернулся: следователь понуро сидел за столом. Тогда Мегрэ улыбнулся, и эта еле заметная улыбка была его единственной местью.

12. Падение

Стоял январь. Было очень холодно. Все десять мужчин подняли воротники пальто и спрятали руки в карманы.

Некоторые приплясывали на месте, стараясь согреться, и перебрасывались короткими

фразами. Все искоса поглядывали в одну сторону.

Мегрэ, втянув голову в плечи, держался поодаль от всех и казался таким сердитым, что никто не осмеливался с ним заговорить.

В домах, окружавших здание тюрьмы, кое-где зажглись огни. Наступал холодный рассвет, где-то пронзительно звенели трамваи.

Послышался шум приближающейся машины, затем звук хлопнувшей дверцы, топот сапог и отдаваемые вполголоса приказания. Журналист закоченевшими пальцами что-то записывал в блокноте. Кое-кто отвернулся.

Из тюремной машины поспешно вышел Радек. Во дворе он остановился и огляделся. В предутренних сумерках его глаза казались совсем светлыми, цвета морской волны.

Его держали с обеих сторон, но это было излишне. Большими шагами он направился к эшафоту. Но тут он поскользнулся на заледеневшей лужице и упал. Не поняв, что случилось, стража навалилась на него. Они ожидали сопротивления.

Это длилось несколько секунд, но для осужденного, по-видимому, падение было мучительным. Он поднялся с выражением стыда на лице. Вся его самоуверенность и гордость исчезли.

Он увидел Мегрэ, которого просил присутствовать при казни.

— Вы пришли, комиссар…

Мегрэ отвел глаза.

Люди нетерпеливо задвигались. У всех нервы были напряжены, всем хотелось сократить тяжелую сцену.

Радек повернулся и посмотрел на лужицу, на которой поскользнулся. Затем перевел глаза на эшафот и саркастически засмеялся:

— И тут неудача!

Те, кому предстояло оборвать жизнь Радека, неловко топтались вокруг, не смея торопить его. Кто-то откашлялся. За стеной, на улице, прогудела машина.

Радек сам двинулся вперед, ни на кого не глядя.

И остановился снова.

— Комиссар…

Еще минута — и наступит конец. Голос чеха звучал как-то странно:

— Вы пойдете сейчас домой. Вас ждет жена, она сварит вам кофе…

Мегрэ отвернулся от Радека, спрятал глаза. Это была правда! Он знал, что жена его встретит в маленькой натопленной столовой и горячий кофе будет стоять на столе.

Но тут он почувствовал, что не может идти домой. Он отправится в свой кабинет на набережной Орфевр. Там он засыпал углем печку, так что она раскалилась докрасна, и сидел, глядя на огонь, пока не наступил рассвет.