Цена измены. Вернуть жену
Шрифт:
– О, как?! – я все же открываю холодильник. Достаю бутылку минералки, хотя рука тянется к пиву, но одергиваю себя. Завтра собираюсь к Асе. Не хочу, чтобы даже отдаленно мог быть запах алкоголя. – Ну, говори. Не стесняйся.
– Герман, – Лика начала издалека.
– Давай к сути, мать. Я устал и хочу отдохнуть, а не выслушивать твои россказни.
– Если бы со своею любовницей не мотался, как курица с яйцом и уставать не пришлось, – бормочет чуть слышно.
– Лика…
– Да всё уже, – закатывает глаза, – молчу я. Больше не слова про эту Асю, –
В кухне повисает молчание. Делаю большой глоток минералки, шумно сглатываю.
– А я тут при чем? – с ироний в голосе спрашиваю.
– Мне нужны деньги.
– Хм… – вскидываю бровь. – Интересно.
– Немного больше чем обычно, Герман. Ты же понимаешь, что нужно купить билет. Да и чтобы снять квартиру, тоже деньги нужны…
– С этим не поспоришь. Согласен. Только вот я тут при чем?!
– А кто по твоему мне должен дать денег?
Во взгляде Лики действительно было видно искреннее непонимание. Девушка так привыкла жить за мой счет, что позабыла все рамки приличия.
– Может уже пора самой начать зарабатывать на жизнь, как вариант могу тебе предложить?
У Лики округляются глаза.
– Я надеюсь ты сейчас пошутил? – нервно хмыкнула девушка.
– Отчего же? Тебе не кажется, что ты и так достаточно много времени живешь за мой счет?
– Ах, вот как ты заговорил. То есть, хочешь мне объявить бойкот? Хочешь встретиться со мной в суде? Хочешь, чтобы я предъявила родительские права на…
– Замолчи. Сейчас же, замолчи! – не удержавшись рыкнул на Лику с такой агрессией, что у той задрожали от страха губы. – Я тебе дам денег. Но это будет последний раз, когда ты от меня получила хоть копейку. Поняла?
Страх в глазах девушки сменяется алчностью, как только слышит про деньги.
– Но только при условии, что ты мне выплатишь хорошие отступные, – чуть раздвигает губы в примирительной улыбке, пытается сдержать радость от того, что удалось меня развести на бабки.
– Выплачу, – скупо кидаю ей. – А теперь вали отсюда.
– Я попрощаюсь с Максимом?!
– Я не хочу с тобой общаться, – слышу сдавленный голос сына от дверей. – Ты мне никто. Ты мне чужая. Уходи отсюда.
Сын сорвавшись с места, кидается ко мне. Присаживаюсь на корточки. Открываю объятия. Максимка обвивает мою шею руками. Зарывается лицом на плече.
– Максим, сынок… – елейным голосом блеет Лика. Только в нем не чувствуется искренности. Только фальш.
– Уходи, – киваю ей на дверь. – Деньги поступят на счет сегодня.
Получив свое, спохватившись, Лика вихрем вылетела из кухни. И уже через минуту услышал громкий звук, захлопнувшейся двери. Сука продажная. Чертыхнулся про себя.
– Папа, давай поедем к Асе. Я так по ней скучаю, – чуть сдерживая слезы, бормочет Максим, хлюпая носом.
– Обязательно поедем, сын. Дадим ей немного прийти в себя и поедем.
Глава 26
Две недели спустя.
Под громкий,
– Ася!
Кручу головой и почти сразу же выхватываю из толпы фигуру Германа. Его квадратные плечи и широкую грудь удается разглядеть даже сквозь пелену слез в глазах. Вскидываю руку вверх, чтобы дать ему понять, что заметила и медленно, почти на ощупь, чтобы не упасть спускаюсь по лестнице.
На помощь, спустя короткое мгновение мне приходит Герман и как только оказывается рядом со мной задает ожидаемый вопрос:
– Роднуль, тебе плохо?
Киваю головой. Слова от стресса застряли в горле и душат меня нещадно.
– Так, постой здесь.
Командует мужчина и вдруг куда-то исчезает. Я только и успеваю, что ухватиться взглядом за его удаляющуюся спину.
Не успела я и опомниться, как Герман возвращается неся в руках бутылку с водой. На ходу открывает и уже подойдя ко мне протягивает ее открытой.
– Пей.
Делаю несколько больших глотков. Шумно проглатываю и только после того, как застрявший ком наконец-то протолкнулся делаю глубокий вдох и протяжный выдох.
– Спасибо, – бормочу царапающим голосом благодарность Герману.
– Ну, вот и отлично. Главное, что полегчало. Я же тебе говорил, что еще рано выбираться на люди. Можно было еще недельку дома посидеть. Окрепнуть, но кому-то же невтерпеж?!
Журит меня мужчина, но я знаю, что в его словах нет ни капли иронии или какого-то порицания. Герман испугался. Как впрочем и я.
– Ладно, не тарахти, как старик. Дай лучше руку, – толкаю его в бок и как только он подставляет мне локоть, тут же висну на нем практически всем весом.
– Не могла я больше дома сидеть, – отвечаю.
– Так переезжай ко мне, – заводит Герман заезженную, за эти две недели до дыр, Герман. – Сколько можно у меня на нервах играть. Да и тебе веселее будет.
Украдкой бросаю взгляд на мужчину, и тут же отворачиваюсь, чтобы спрятать улыбку которая невольно появляется на губах, когда вижу его сосредоточенное лицо. Такое ощущение складывается, что он не просьбу высказывает, а какую-то миссию невыполнимую разруливает.
Пока медленно продвигаемся к выходу, я погружаюсь в свои невеселые мысли. Приход в церковь было для меня сродни тому, чтобы хоть как то очистить свою душу, разбавить свою боль от грызущей меня изнутри скорби. Мне нужно было почувствовать атмосферу Святого места. Пропитаться благостью, которой напитаны здание, земля в этом месте. Мне нужно было помолиться перед иконой Богородицы, рассказать ей о своем душевном горе. Попросить заступничества для своего малыша.
И именно стоя перед Святыми, я смогла наконец-то почувствовать то, что казалось у меня отнял Вадик и его мать. Я смогла ощутить биение сердце в груди.