Цена короны
Шрифт:
– Алламаэ те фах-харраэ, йет алламаэ шеллоэ аллахар, [18] – продолжала принцесса. – Алламэ айте фармила ар-шело хурулла анна йинуххаэ. [19]
Ее голосок был по-прежнему сладок и певуч, и епископ мог поклясться, что она улыбается. Однако звон колокольчика понемногу сменялся лязгом стали. Хороший признак… К тому же она помянула хуруллу– сорняк, цветы которого благоухают похуже выгребной ямы, а вторая фраза содержала оскорбительный намек.
18
Мудрому
19
Мудрый никогда не назовет фармилу хурулллой, подобно страдающему носотечением.
– И аллахар анна бейлахар, [20] – спокойно проговорил Коот и одернул пояс, стягивающий его лиловое одеяние. – Милреви-тарро хар фармила ар-анна хурулла бей йинн-ойарашалаэ милреви. [21]
Стало очень тихо. Даже евнух-распорядитель очнулся от дремоты в своем кресле и насторожился.
– Ай-йетаэ то айат… [22]
Теперь он отчетливо слышал, как дрожит голос невесты лорда-регента – от страха, от отчаянного, безнадежного усилия в попытке выиграть спор.
20
Прозорливость подобна ясновидению.
21
Садовник отличит хуруллу от фармиллы прежде, чем сад будет осквернен зловонием.
22
У всего сущего есть свое предназначение.
– Ом вах баллараэ маю… – епископ выдержал паузу, словно подбирая подходящее слово, – аллахар. Ой-йетаэ хурулла-йета ан милреви… [23]
Пол под ногами епископа содрогнулся. Казалось, в стену дворца ударил таран. Позолоченное деревце, стоящее на каминной полке, со звоном упало, хрустальные листья рассыпались по ковру.
Евнух-распорядитель вскочил, словно подброшенный катапультой, и бросился к двери, оттолкнув епископа. Трудно было ожидать от толстяка такой прыти… Его лицо посерело, точно непропеченное тесто. Харадир рванул тяжелую бархатную штору и наполовину сорвал ее с карниза.
23
Вы второй раз восхищаете меня своей… прозорливостью. Если семя хуруллы попало в сад, на то была причина
На женской половине стоял гвалт. Звон бьющейся посуды, визг служанок и наложниц, пронзительный голос Харадира:
– В сад! Всех женщин – в сад! Быстрее, быстрее!
Воистину, евнух-распорядитель не зря получал свое жалование.
Равно как и архитектор, который перестраивал дворец и позаботился о том, чтобы из любого помещения можно было без особых затруднений попасть в один из внутренних двориков. Чем и воспользовался Хильдис Коот: оставаться в кабинете почтенного Харадира стало не только бесполезно, но и небезопасно.
С тех пор как разразился Катаклизм, в Туллене землетрясения случались по крайней
Глава пятая
Чем заканчиваются прогулки инкогнито
Человек пришел в себя от резкой боли – похоже, кто-то всей тяжестью наступил ему на руку. И тут же последовали новые болезненные толчки и удары… Человек лежал навзничь. Вокруг металась обезумевшая толпа.
Застонав, он поднялся на четвереньки, затем на ноги, едва не был свален снова, но устоял и побрел в сторону от столпотворения, не понимая: «Кто он? Где он? Что вокруг происходит?»
Кое-как выбрался из толчеи, не обращая на нее внимания, не вслушиваясь в звучащие вокруг вопли.
Память начала проясняться – медленно и неохотно. Человек с трудом разлепил губы и проговорил без всякого выражения:
– Я – ротмайстер Баркус.
Память радостно подтвердила: да, именно так он себя и называл… Но отчего-то произнесенное имя показалось чужим. Ненастоящим.
Где-то неподалеку истошно заорала женщина, легко перекрыв бессвязный хор толпы:
– На помощь! Грабят!! Насилуют!! Убиваю-у-у-у-т!!!
И, странное дело, вопль этот словно выдернул затычку из переполненного сосуда: воспоминания хлынули струей, потоком.
«Какой, в бездну Хаоса, еще ротмайстер?! Я лишь называл себя так, инкогнито гуляя по Туллену. А на самом деле я… Да, Адрелиан. Лорд-регент Адрелиан. Но что же происходит в моей столице?»
Женский крик, терзавший уши, смолк. Возможно, убийцы и насильники успели сделать свое черное дело. Либо же разбежались, не вынеся пронзительных воплей жертвы.
Но и без того вокруг хватало суматохи. Удары землетрясения – а в том, что случилось именно оно, Адрелиан не усомнился, – уже прекратились. Дома вокруг большей частью уцелели – иные покосились, стены других покрылись трещинами. Лишь несколько зданий старой постройки лежали в руинах. Но люди не спешили в свои жилища, опасаясь новых подземных толчков. Никто толком не знал, что можно и нужно делать. Женщины причитали, прижимая к себе детей. Мужчины мрачно молчали. Неподалеку занимался пожар, но никто не спешил его тушить.
«Где городская стража? Где гвардия? Почему никто ничего не делает? – возмутился Адрелиан. – Вот и отлучись ненадолго…»
Меж тем по площади пронесся слух, что здесь-то еще ничего, стихия достаточно милостиво обошлась с людьми, а вот неподалеку, где рухнул караван-сарай старой постройки… Называли цифры раздавленных – одна другой больше.
Лорд-регент немедленно поспешил туда.
Развалины старого караван-сарая и впрямь представляли самое печальное зрелище. Земля устлана погибшими, раздавленными и ушибленными. Многие купцы и их работники еще оставались под руинами, придавленные обломками стен и тяжеленными тюками с товаром, – стоны доносившиеся оттуда, не позволяли усомниться. Народ, столпившийся вокруг, застыл в каком-то тяжком оцепенении, не пытаясь спасти погибавших.
Адрелиан сгоряча совершенно позабыл, что он переодет. По привычному сознанию своей власти грозно закричал на бесчувственных ленивцев и приказал им расчищать обломки, отваливать тяжести и освобождать раненых. Многие, полагая его чиновником, повиновались властному голосу, и лорд-регент, чтобы подать им пример, первым начал отбрасывать камни и перетаскивать тюки.
Несколько минут спустя Адрелиан услышал зычные крики: «Разойдись! Разойдись!» Поднял голову – на площадь въезжали конные гвардейцы во главе ротмайстером Круллом. С этим командиром лорд-регент был лично знаком с давних, еще до Катаклизма, времен. Старый служака, решительный, храбрый и преданный, но сообразительностью, увы, не блещет… Что и продемонстрировал в очередной раз вполне наглядно.