Цена любви
Шрифт:
Этот день оказался для «Глории» просто на удивление «хлебным». С места сдвинулись более-менее оба расследуемых дела.
Вначале Макс выяснил, что сын Зарусских в Москве вовсе не прописан: оказалось, ему принадлежала питерская квартира. Не успел Александр Борисович как следует осмыслить эту ситуацию, как позвонил Плетнев.
— Он объявился, Саша! — слегка запыхавшись, доложился он Турецкому. — Прямо с утра, видимо, чтобы застать родителей дома… Заходил всего минут на двадцать, потом я его «проводил»: Дэн снимает комнату в коммуналке почти в
— Надеюсь, выясняя детали, ты не засветился? — не утерпел и съязвил Александр Борисович. Антон в ответ обиженно буркнул что-то неразборчивое. — В общем, думаю, дальнейшее тебе и без меня ясно: глаз с парня не спускать… Если произойдет что-то важное с точки зрения расследования, отзванивай моментально мне.
— Да, конечно, — хмуро ответил Плетнев. И прежде чем отключить связь, добавил: — Детали мне по собственной инициативе изложил один местный дедок, не одобряющий квартирантов вообще и Дэна — в частности. Ни единого вопроса сам я ему не задал, деду просто нужен был кто-нибудь, способный выслушать его сетования.
— Ты что же, не поинтересовался, по каким причинам ему не нравится этот парень?
— Не поинтересовался! Он мне их тоже по собственной инициативе изложил… — Оперативник умолк, а Александр Борисович раздраженно поинтересовался, почему должен каждое слово тянуть из него клещами.
— Да просто никаких особых причин и нет, не нравится — и все. Рожа его не нравится!
Отключив связь, Турецкий покачал головой и пододвинул к себе огорчительно тонкую папку с «китайским» делом. Но его вновь прервал звонок, на этот раз ожил телефон на столе Александра Борисовича.
— Саша? Сэр Генри беспокоит!
— Привет, Петро, слышу, что ты. Есть новости?
— Ну смотря что считать новостями, — вздохнул Щеткин. — Кстати, спасибо тебе огромное за аппаратуру! Нам о такой и мечтать не приходится…
— Да не за что, — вздохнул Александр Борисович. — Покойный Дениска ее, можно сказать, коллекционировал, со всего света свозил. Вся кладовка забита! Так что там я должен считать новостями или, наоборот, не считать?
— Я вчера знаешь с кем встречался? С самим господином До! Надеюсь, знаешь, кто это?
— Знаю, что это первая нота октавы, — благодаря прежней Иркиной профессии фыркнул Турецкий. — А еще есть ре, ми, фа…
— Зря смеешься, Саш! — неожиданно расстроился Щеткин. — Господин До — основной представитель «Триады» в Москве. А может, и в России!
Александр Борисович присвистнул и посерьезнел.
— А благодаря вашей аппаратуре разговор с ним я записал!
— Тебя что же, при входе в его резиденцию даже не проверили на сей счет?
— А мы с ним в его ресторане встречались, за столиком, в общем зале… Официально он его хозяином числится. Ну и не официально, наверно, тоже.
— Не спрашиваю, как тебе удалось на него выйти, но в награду за этот подвиг можешь оставить аппаратуру ceбе.
— Ух ты! — После этого восклицания сэр Генри на некоторое время онемел от восторга и благодарности, и Турецкий вынужден был его поторопить.
— Саш, я тебе пленку сам завезу, часа через полтора, а если коротко, то никакого отношения никто из китайцев к этому кошмару не имеет! Вот прослушаешь запись, сам поймешь, что господин
— Как в любой криминальной структуре, — вздохнул Турецкий.
— Ну! В общем, похоже, Константин Дмитриевич Меркулов свою версию выдвинул не зря… Ты уверен, что он обо всех основаниях ее сказал?
— Что ты имеешь в виду? — удивился Александр Борисович.
— Так ведь он сразу к тебе обратился, верно? А откуда тогда хоть кто-нибудь знал наверняка, что люди диаспоры тут ни при чем? Выглядело-то все так, как будто именно они «при чем».
— Или так, словно кто-то очень сообразительный организовал эту видимость, — задумчиво произнес Турецкий. — Ладно, прослушаю запись, тогда и поговорим. Косте сам отзвонишь с докладом?
— Я и для него копию сделал. Конечно, отзвоню и заеду по дороге к тебе.
Остаток рабочего дня в «Глории» сыщики посвятили прослушиванию пленок: запись, сделанную Галочкой Романовой, в офис привез Щербак, которому она передала ее накануне, вполне справедливо решив, что поступить так куда разумнее, чем пересказывать содержание пленки Турецкому по телефону. Прибыл за новыми цеу и Агеев.
— Я вчера едва удержался, чтоб тебе не позвонить! — признался Коля. — После того, как прослушал сам. А потом глянул на часы и решил, что тебя в конторе уже нет, чего зря дергать дома? И по собственной инициативе озаботил кое-чем Макса.
— И чем же? — поинтересовался Александр Борисович недовольным тоном. Он никак не мог до конца привыкнуть к инициативности своих нынешних сотрудников: оперативно-следственный состав бригад, которые он возглавлял в несметном количестве, расследуя дела в Генпрокуратуре, вел себя куда более сдержанно, терпеливо ожидая его цеу. Исключение представляли из себя разве что Поремский с Померанцевым. Однако и они без согласования с ним никому никаких «спецзаданий» не раздавали…
Турецкий понимал, что в общем-то особых оснований под собой его недовольство не имеет, что «Глория» не госструктура с ее почти военной дисциплиной. И все же отделаться полностью от этого чувства не мог. Во всяком случае, пока. По счастью, чоповцы, кажется, ничего такого не замечали. Хотя в голосе Щербака, когда он отвечал на вопрос, виноватые нотки ему все же почудились.
— Да только попросил его узнать все, что возможно, об этих братьях, ориентируясь на адрес, по которому живет этот Стас…
— Вот и хорошо, — неискренне произнес Александр Борисович, который, разумеется, и сам начал бы именно с этого. И, нажав клавишу селектора, попросил Наташу вызвать к нему Макса.
Вниманием к своей внешности, а заодно и аккуратностью компьютерный гений сроду не отличался: все сыщики давно привыкли и к лохматому, нестриженому затылку этого жителя «темного царства», и к крошкам от чипсов, вечно застревающим в его бороде. Однако сегодня едва Макс, сопя и недовольно поджимая губы, появился на пороге, даже Филя и Щербак едва удержались, чтобы не фыркнуть. Хотя оба отлично понимали: и опухшая со сна физиономия Макса, и не на те пуговицы застегнутая рубашка, и сползающие с внушительного пуза брюки свидетельствуют о том, что ночью Макс работал, а отдохнуть и поспать пристроился едва ли больше пары часов назад.