Цена мечты
Шрифт:
– П-простите,- выдавил из себя Нейл, не зная, куда прятать глаза.- Не подумайте дурного, госпожа, я не хотел...
Незнакомка, почти что с ужасом глядящая на полуголого человека в рваных штанах, к тому же грязного, как золотарь и почти так же пахнущего, вцепилась в несчастный ридикюль мертвой хваткой. А человек сделал шаг ей навстречу, порываясь то ли еще что-то сказать, то ли уже сделать... Ридикюльчик упал на землю. Тонкая рука метнулась к груди, вспыхнула и погасла маленькая золотистая звездочка. И открывший было рот Нейл понял, что его извинения тут никому не нужны - девушка одним движением сорвала с себя амулет. Амулет мага, который второй маг благополучно проморгал.
–
Глава V
В маленькой девичьей спальне было тихо. Только монотонно скреблась на дне ящика у кровати ящерица Шишша, да изредка за закрытой дверью слышался шорох платья и быстрые шаги кого-то из горничных. Негромко тикали часы на каминной полке, отсчитывая минуту за минутой, час за часом. В распахнутое окно вливался теплый вечерний воздух, наполненный шелестом листвы молодого клена: когда-то это дерево посадил под окном новорожденной дочери сам барон Д'Элтар. Кассандра росла - и клен рос вместе с ней. Его сильные ветви, окутанные живым зеленым плащом, дарили прохладу даже в самые жаркие дни лета, осенью широкие листья горели огнем, заслоняя от глаз Кассандры поблекшие лужайки и мокрую от дождя изгородь, а долгими беспокойными ночами, когда на Мидлхейм и его окрестности обрушивалась весенняя гроза, клен стучался в стекло, словно говоря: 'Ничего не бойся, я здесь, я рядом!'. И Кассандра засыпала, убаюканная, даже под громовые раскаты...
Легкий ветерок колыхнул кисею занавески, принеся на своих крыльях аромат садовых роз и далекую свежесть моря. Одиноко сидящая в большом кресле у окна девушка прерывисто вздохнула. И, с тоской глядя на ветви клена, подтянула колени к груди. Даже старый товарищ не был ей сейчас утешением. С самого утра она ждала, терзаясь одновременно бездельем и смутной тревогой, когда, наконец, повернется ключ в замке и ее выпустят, чтобы... Чтобы - что? Отчитать? Простить? Собрать ее вещи и отправить подальше из Мидлхейма, в дядюшкино поместье или в горы, к кому-нибудь из вдовых тетушек отца? Выдать, в конце концов, замуж за первого встречного?..
Кассандра невесело улыбнулась. Последнее предположение, даже учитывая обстоятельства, она всерьез не рассматривала: барон для такого решения был слишком мягок, а баронесса весьма прохладно относилась даже к договорным бракам - сказывались воспоминания юности. Нет, замуж ее, конечно, не отдадут. Пожалеют. А вот отослать подальше, на год или на два, 'пока не поумнеет' - дело другое! Девушка закусила губу. Она была виновата и понимала это. Она ждала сурового наказания за свой проступок, и даже с готовностью приняла бы его... Но одна мысль о том, что все ее надежды и чаяния в одно мгновение разлетятся на осколки, заставляла Кассандру сжиматься в комок. На глазах опять закипели слезы гнева и обиды. Почему? Почему они не хотят ничего слушать, ничего понимать? Разве сами никогда ни о чем не мечтали? А если мечтали, и не сбылось, так что ж теперь, пускай и она остается ни с чем?..
Конечно, дядя воевал и потому боится. И мама боится, и папа... Но ведь сейчас никакой войны нет! Откуда ей взяться? 'И что может случиться за те неполных пять лет в школе?- в отчаянии подумала девушка.- Съедят меня там, что ли?!' Она, не сдерживаясь, громко шмыгнула носом. Взглянула на часы: четверть шестого. Уже совсем вечер! От этой неизвестности с ума можно сойти! И к чему вообще было ее запирать?
– Можно подумать, я куда-то из
Сдерживаемые до поры слезы покатились по щекам одна за другой. Почти целый день в четырех стенах, без возможности хоть с кем-то перемолвиться словечком (даже слугам, что приносили завтрак и обед, запретили с ней разговаривать), вымотал девушку не хуже той самой неизвестности. И если утром она еще на что-то надеялась, то теперь... 'Добейте уже, не мучайте! Что вы за люди?!' - так и хотелось крикнуть ей на весь дом.
И она бы, наверное, крикнула. Может быть, даже запустила чем-нибудь в стену, от собственного бессилия - но провидение все-таки над нею сжалилось. В замке тихо, неуверенно повернулся ключ, и дверь приоткрылась. Кассандра, торопливо утирая слезы, подняла голову, но вместо горничной увидела собственную сестру. Кристобель толкнула дверь и остановилась на пороге, словно не решаясь войти. Ее миловидное личико побледнело и осунулось, под глазами залегли голубоватые тени. Она явно была смущена и расстроена, но ее жалкий вид вызвал у Кассандры только глухой приступ раздражения.
– Чего тебе?- нелюбезно осведомилась узница. И вытерла нос кулаком.- За поздравлениями пришла?
– Кэсс...
– Что?- младшая сдвинула брови.- Раз в жизни тебя попросила, а ты!.. Этот хлыщ высокомерный тебе родной сестры дороже, да? Ну и беги к нему, нечего тут стоять, как памятник!
Она дернула плечом и отвернулась. У Кристобель задрожали губы. Она любила свою сестру, и пусть молодого Ван'Оррина она любила тоже, но собственное счастье казалось ей теперь чем-то постыдным и незаслуженным. Ей совестно было за него и перед Кассандрой, и перед самой собой - но что она могла поделать?
– Кэсс!- с отчаянием воскликнула старшая, роняя ключ и порывисто бросаясь к сестре.- Кэсс, прости! Ты же знаешь, я не нарочно! Если бы я знала, я бы никогда... Ну посмотри же на меня!
Она опустилась перед креслом на колени и, цепляясь за платье Кассандры, подняла на нее умоляющий взгляд. Та засопела.
– Нечего, нечего тут,- пробормотала она недовольным голосом, избегая смотреть в лицо уже готовой разрыдаться сестре.- Сначала про все забыла, а теперь извиняется... И не вздумай реветь! Мама скажет, что опять я тебя до слез довела. Хотя это еще кто кого, между прочим!
Она демонстративно вздернула подбородок. Изнемогающая под тяжестью собственной вины Кристобель уткнулась лицом ей в подол:
– Кэсси, ну пожалуйста... Я ведь... Я совсем не хотела...
Та сердито дернула ногой. Ее раздирали одновременно обида и жгучая жалость. Да, конечно, если бы не ротозейство Крис, никто ничего не узнал бы, но что поделаешь, если люди от любви так глупеют? Ведь и правда не со зла же. Мучается вон теперь. Даже обругать как следует - и то язык не повернется!
– Не реви,- скрипуче сказала Кассандра, снова дернув ногой. И покосилась на всхлипывающую сестру сверху вниз.- А то твой женишок увидит тебя с носом распухшим - и сбежит обратно в Данзар. А ты сдуру от тоски зачахнешь. Не реви, ну!
– А ты... перестанешь сердиться?..
– Перестану,- вновь засопев, буркнула та.- Завтра, может, или послезавтра. Что ты думала, после такого я вот так тебя сразу и прощу?
Кристобель, не поднимая лица, улыбнулась сквозь слезы. В голосе младшей сестры прорезались знакомые сварливые нотки - как всегда бывало, когда Кассандра уже готова была сдаться, но еще не была готова это признать.
– Вытри глаза,- услышала Кристобель.- И встань уже, увидит кто - я до осени под замком просижу! Ты выпустить меня пришла?