Цена моей нелюбви. Я тебя верну
Шрифт:
Ближе к вечеру приезжает виновник моей головной боли и недосыпа — Альпарслан. Он заходит в детскую как раз тогда, когда я укладываю Каана, который, вдоволь насытившись и наигравшись со своим новым «другом» — Тамилой, начал активно зевать.
— Добрый вечер, — киваю я, встречаясь с задумчивым взглядом бывшего мужа.
Хмурюсь, а сын тут же поворачивается в сторону своего отца.
На лице Каана появляется улыбка, которую перехватывает Альп и подмигивает. Малыш в ответ активно хлопает в ладоши, явно намереваясь поползти к нему.
— Позволишь взять сына? —
Я окидываю его быстрым взглядом и соглашаюсь. Вид у него, конечно, уставший и измученный, но ведёт он себя, естественно, как ни в чем не бывало.
Я передаю Каана, который с радостью кидается в его руки. Начинает смеяться и издавать непонятные для всех звуки. Дёргает Альпа за волосы и тянет за уши. Явно изучает отца, и ему это нравится.
Впрочем, Чакырбейли сам расплывается в улыбке. Без конца вдыхает запах сына и любуется им в ответ.
Я слежу за ними и не могу подобрать подходящих слов.
Неужели родную кровь так легко почувствовать? Неужели это работает на уровне инстинктов? И как Альп так быстро завоевал сердце Каана?
Они просто не отрываются друг от друга. Да так, что я начинаю чувствовать себя лишней.
Каан никогда и ни к кому так не тянулся. Ему всегда нужно было привыкать к людям. К Альпу же... он идёт без лишних слов, будто знает, что ему не навредят. Что его любят...
У сына резко пропадает сон, и он указывает на коробку с игрушками. Альп подчиняется, и они перемещаются на ковер. Я же сажусь на тот самый диван и молча наблюдаю за ними.
По мере того, как проходит время, Чакырбейли становится все задумчивее. Между бровей образовывается складка. То и дело он мотает головой, словно отбрасывая мысли, которые не приносят ему радости.
Альпарслан поворачивается ко мне, открывая рот, а затем осекается и трёт лицо.
Он хочет что-то сказать, но не решается.
Вероятно, он ходил к отцу в больницу. Ведь говорил, что есть какие-то планы вывести Давида на чистую воду. Раскрыть все его прегрешения.
Неужели по мере расследования выявились новые факты и что-то случилось?
Дурное предчувствие охватывает меня в секунды. И я не выдерживаю.
— Альп, я верно понимаю, что ты встретился с моим отцом? Ты узнал что-то новое или как? Рассказал ему все как было?
Чакырбейли поджимает губы и шумно выдыхает.
— А ты уверена, что хочешь знать? — Он смотрит на меня затуманенным взглядом. — Правда может очень сильно ранить, Дарина.
— Конечно, — соглашаюсь я, наблюдая за тем, как он в очередной раз качает головой. — Говори все, как бы ни было. Я должна знать, что происходит в их жизни. И о том, что может навредить нам с Кааном. Я должна знать все, Альп. Больше никаких тайн.
Глава 28
— Я все время пытался с ними поговорить, Дарина, — начинает он. — Столько месяцев... Тщетно. Даже когда твой отец еще мог стоять на ногах и прислушивался к моим словам, он предпочел безоговорочно поверить Давиду. Так же поступила и твоя мама. Однако сегодня они наконец-то увидели его истинное лицо.
Сглотнув стоявший поперек
Понимая, что нам нужно поговорить один на один, он зовёт Тамилу, которая появляется буквально через минуту.
— Забери Каана. Спуститесь минут на десять. Я приду за ним.
Девушка кивает. Взяв на руки малыша, она выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.
— Как они увидели? — спрашиваю я. — То есть... истинное лицо моего брата. Можешь не тянуть, пожалуйста? Я и так не знаю, что думать. Вообще… не хочется вспоминать о них. Честно говоря, мне очень тяжело оставаться здесь и видеть тебя каждый божий день. Я еле заставила себя не думать о вас, о своем прошлом, но... Черт возьми! Все будто вращается вокруг нас. Едва удалось отойти от событий почти двухлетней давности, как все снова начинается.
— Ничего не начинается. — Альп подходит ко мне, садится рядом и берет за руку. Сжимает ее, гладя тыльную сторону ладони большим пальцем. — Меня самого колотит, когда я начинаю говорить о тех временах, Дарина. Раскаяние, разочарование в самом себе... Боль, которая уничтожает меня, когда я ловлю твой ненавидящий взгляд… Все это просто невыносимо, однако приходится идти дальше... Несмотря на все. Нам нужно покончить со всем, а потом... Потом уже без страха и прочего жить дальше.
— Идти дальше? — невольно усмехаюсь я, хотя и не спешу выдергивать руку из его хватки. — Как? Ты действительно думаешь, что это возможно? Альпарслан... Не веди себя как ребенок.
Его челюсти сжимаются настолько плотно, что на скулах начинают ходить желваки. Венка на шее вздувается, глаза плещут недобрым огоньком. Альп злится, но эта злость не имеет ко мне никакого отношения.
— Сможем, если ты этого захочешь. Все зависит от тебя, Дарина.
Я моргаю несколько раз, дабы отогнать набежавшие на глаза слезы. Не отвожу от Чакырбейли взгляд. Он смотрит на меня так внимательно... Будто хочет прочитать мысли и залезть в душу. Мне приходится отвернуться.
— Скажи мне, Альпарслан... — тяжело сглотнув, я вкрадчиво интересуюсь: — Ты когда-нибудь любил меня?
Его взгляд меняется. Становится теплее. Уголки губ приподнимаются, изображая усмешку, однако ему вовсе не смешно. Чакырбейли никогда не выдавал свои настоящие эмоции. И не потому, что не хотел. Просто не умел. Никогда не умел. Характер у него такой. Холодный, будто равнодушный. Но последние его действия заставляют меня думать по-другому. Получается, он следил за каждым моим шагом? Иначе как объяснить тот факт с украшениями? Как он узнал? Выкупил все до последнего...
Плюс я помню, как он переживал, когда его отцу делали операцию. Врачи не давали гарантий, что он выйдет живым из операционной. Я наблюдала за тем, как Альп ходит из угла в угол по просторному коридору больницы, однако выражение лица у него было все такое же ледяное. Никаких эмоций.