Цена на материнство
Шрифт:
— Игорь! — с ужасом выдохнула она.
— Что, женишок не позволит? Так он и денег тебе дать не может.
— Нет никакого женишка, — со злостью выдохнула она. — Свадьбы не будет.
Ха! Я знал! Знал, что к этому придет. Ну не может Алина быть вместе с таким тараканишкой никчемным! Быстро же деньги помогли ей расставить приоритеты!
— Тогда что мешает тебе согласиться? — у меня в голове промелькнул образ змея-искусителя. — Или трясти задницей у шеста для тебя менее зазорно? Просто даже странно, ведь я предлагаю тебе выгодные условия, которые будут прописаны в договоре. Наверняка те
— Зачем это тебе? — она подозрительно прищурилась. — Ребенок от суррогатной матери?! Зачем тебе вообще ребенок?
— Какое твое дело? — я дернул плечом. — Может, я соскучился по семейному очагу, а от женщин слишком много проблем. Может, я озаботился проблемой наследника... Так или иначе, это мое решение, и тебя оно не касается. Вопрос в другом: что ответишь ты?
Алина вспыхнула. Она всегда умела красиво краснеть, я даже на мгновение залюбовался.
— Я… Я согласна, — внезапно даже для меня проговорила она. Думал, придется дольше ее убеждать. В ее голосе звучала безумная решимость, Алина даже подбородок задрала так, будто ее собирались пытать белогвардейцы... Никогда не думал, что настанет такой момент, когда я буду благодарен ее матери. Пусть даже за болезнь. — Но... Это ничего не изменит, слышишь? Я никогда не перестану тебя презирать!
О, моя снегурочка, это не страшно. Совсем скоро ты будешь плавиться от одного моего прикосновения, умолять о сексе, смотреть на меня глазами трепетной лани.
Ты даже получишь за это деньги. А потом… потом я покажу тебе, что значит чувствовать себя преданным. Преданным самым любимым человеком во всем мире.
Глава 8
Алина
Предательство близкого человека — одно из самых неприятных явлений в жизни.
Но куда неприятнее - предавать самого себя. Собственные принципы, идеалы...
Все, что когда-то казалось важным. Другого хотя бы можно понять: разные в жизни ситуации бывают, а простить себя... Смириться с падением в бездну... Почти невыполнимо. Чувствуешь, будто внутри тебя поселилась незнакомая сущность, и с каждым днем поглощает тебя по крупице, не оставляя ничего человеческого.
Последние двадцать четыре часа продемонстрировали мне всю палитру предательств. Сначала - Витя. Уж от него я меньше всего ждала подвоха.
Изображал из себя верного жениха, пока сам регулярно развлекался в "Романо". И, наконец, я сама. Согласилась на предложение дьявола так быстро, что даже он остался удивленным. До последнего я надеялась, что Игорь презрительно поморщится и скажет, что пошутил, но нет. Он был серьезен и... И, видимо, я тоже.
Еще вчера мне казалось, что хуже уже не будет. Я думала, что единственный надежный человек в моей жизни - Витя. Моя опора. Милого и, казалось бы, такого правильного Витю, который с легкостью принял условие по поводу секса до свадьбы — даже не настаивал особо, хотя я уже подумывала о том, чтобы сдаться — совсем не хотелось представлять с этими леди-побрякушками на коленках. В голову то и дело лезли образы, как он гладит аппетитные прелести, жамкает, тискает, утыкается носом в грудь... Фу!
Впрочем, я была ему благодарна. Несмотря ни на что. По-настоящему
Пусть на пять минут в час, но мне удавалось отвлечься от мыслей о маме. Ей стало совсем плохо, меня к ней не пускали. Врачи, все как один, говорили, что у нее “стабильно тяжелое состояние”. И я не знала, что мне делать: радоваться тому, что "стабильно", или паниковать, потому что "тяжелое".
За последние двадцать четыре часа многое изменилось. Я приняла решения, которые сильно терзали. Но самое противное — верни меня назад машина времени, я поступила бы так же. Жизнь и здоровье мамы куда важнее уязвленной гордости. Вообще, слишком много вещей важнее гордости, и только сейчас, на двадцать шестом году жизни, я это понимала.
Поздновато.
Я сидела на неудобной лавке в коридоре больницы, смотрела перед собой, и осознавала одну важную вещь. Родители оберегали меня не только от финансовых невзгод, но и от реалий. Разве раньше мне приходилось сталкиваться с косыми взглядами, с предательством близких, с неприятными людьми? Нет. Хотя... я не права. С неприятными людьми сталкиваться приходилось, вот только истинную их природу я поняла, когда сама оказалась по их сторону социальной иерархии. Даже хуже. Лохушка-неудачница, которая ничего не умеет. Которая согласилась на “суррогатное” материнство, на зачатие естественным путем, на ребенка от человека, который когда-то чуть голыми руками не убил одноклассника на выпускном. Ребенок чудовища...
И пусть все это казалось какой-то далекой фантазией, даже сказкой, — я искренне не хотела верить, что такое в жизни вообще бывает — но при этом хорошо понимала, эта реальность накроет ледяным цунами в будущем. Уже завтра. Не может не накрыть, слишком хорошо я отдавала отчет в том, что Игорь не способен на благородные поступки, что он говорил всерьез.
Ну и ладно.
Эта проблема занимала другие пять минут в час. Итого: десять из шестидесяти.
Одна шестая, шестнадцать с половиной процентов — именно это время я посвящала личным невзгодам. Остальные бесконечные минуты, секунды, проценты, я думала лишь о маме.
Долбанная жизнь.
Меня всегда учили, что ругаться матом или его заменителями недостойно культурного человека, но другие слова на ум не приходили. Да и растеряли свое истинное значение.
“Алина, я узнал про твою маму. Еду в больницу. Ответь, пожалуйста!”
Сообщение от Вити.
Только его тут не хватало!
И следом за ним, будто эти два не переваривающих друг друга мужчины договорились, второй мессадж:
“Завтра твою маму транспортируют в Фурденко. Наш самолет в 21.45. Не опаздывай”.
Фурденко? Я точно что-то слышала об этой клинике.
“Спасибо. Не опоздаю”.
Поборола себя и ответила на сообщение. Благодарность этому человеку вырастала внутри против моей природы, против воли, вопреки чувствам. Но я понимала, что если бы Игорь не встретился на моем жизненном пути именно сейчас, то непонятно, что стало бы с мамой. Правда теперь страшное ожидало меня саму...
Забеременеть.
Забеременеть от Игоря.
Забеременеть от Игоря, человека, которого я боюсь, презираю... Черт возьми, ненавижу!