Цена настоящей любви

Луиза шла через двор в направлении своей лаборатории. Волосы ее были взлохмачены, руки небрежно засунуты в карманы джинсов. Сейчас она приведет себя в порядок, а через два часа сюда явятся ее помощники, и начнется долгий трудовой день. Но это время еще не наступило, и она могла себе позволить хотя бы на пару часов отвлечься от работы и расслабиться. Впрочем, сегодня ее что-то тревожило. Иногда выдавалось утро, которое казалось ей загадочным. Такое, как сегодня.

В том месте, где из-за горизонта должно было взойти солнце, вспыхнуло радужное сияние.

Туман, поднимавшийся от реки, скрадывал яркие краски восхода. Кругом стояла звенящая тишина. Воздух был напоен ароматами цветов шиповника и жимолости. У входа в лабораторию рос огромный кипарис, с ветвей которого, подобно стариковской бороде, свешивались клочья мха. Все это настраивало на лирическую волну — ее не мог сбить даже вид отслоившейся краски на фасаде белого дома, построенного в первой половине прошлого столетия.

Еще несколько минут Луиза может не думать об ожидавшем ее десятичасовом рабочем дне, а также о том, что, может быть, старый катер доживает свой последний сезон. Она нащупала в кармане ключ от лаборатории и открыла дверь.

Привычным движением она налила воду в кофейник, бездумно рассматривая при этом фирменный знак «Жемчужный орех» над своим рабочим столом. Этому знаку исполнилось уже сорок лет. На стене, примостились две застекленные книжные полки. Тут были труды по биологии, океанографии и спектральному анализу. Постороннему человеку вряд ли что-нибудь сказали бы эти книги, рыболовные сети в углу, а также спектроскоп на одном из столов. Но для Луизы они составляли содержание ее жизни.

В этой жизни бывало всякое — кризисы и победы, предвкушения удачи и жестокие разочарования. Последние два эксперимента с двустворчатыми моллюсками-жемчужницами не дали ответа на все возникшие вопросы. Но она познала сладостное ощущение близкого успеха, словно предчувствие любви. В ней жила уверенность, и это было дороже всего.

В конце концов, все снова начало налаживаться. Кроме одного: над ней, словно дамоклов меч, продолжали висеть платежи по закладной. И потому она делала основную ставку на то, что ей принесут жемчужницы в этом году. Инвентарь и механизмы нуждались в починке, да еще предстояло заткнуть множество дыр…

Ты снова начинаешь переживать, сказала сама себе Луиза. Отвлекись от забот, у тебя есть еще несколько минут… На лице ее появилась спокойная улыбка. Как-то Тэд бросил, что она жить не может без волнений. Возможно, так и есть. Но скорее всего виной этому было нынешнее спокойное утро, когда одинокой женщине хотелось чувствовать себя в безопасности и полностью уверенной в себе. Но иллюзиями и мечтами невозможно расплатиться по счетам…

Она начала едва слышно напевать себе под нос какую-то песенку, отчаянно фальшивя. Отперла ящики стола и вынула картотеку, полная решимости избавиться от своего, как ей казалось, анемичного состояния. Наряду с прочими заботами ей предстояло сегодня во что бы то ни стало взять пробы воды в бухточке «Эймз Бэй» и проверить ее на содержание кислот. Куда делся прибор для определения кислотности?

Слышно было, как начал закипать кофейник. В комнату один за другим, словно крадучись, начали проникать лучи восходящего солнца. Вдруг на фоне этих лучей в проеме двери возникла высокая мужская фигура.

— Луиза Нэтти?

Луиза

вздрогнула от неожиданности, испытав чувство, подобное страху. Звучный голос незнакомца, в котором преобладали низкие тона, мгновенно разрушил лирическую атмосферу вокруг, а чувство тревоги, таившееся в подсознании, вдруг вырвалось наружу и заполнило лабораторию. В этот час Луиза была здесь совсем одна… Тэд должен появиться только в девять. Вокруг ее владений на видных местах имелись предупредительные надписи: «Проход воспрещен». Незнакомец, понятное дело, предпочел их не заметить, тем более что дело происходило на рассвете. А Луиза никак этого не ожидала.

Ее пальцы инстинктивно ухватились за пуговицы блузки, застегнутой до самого подбородка. Убедившись, что все они на месте, Луиза успокоилась и повернулась к незнакомцу.

Сердце ее взволнованно билось. Разные бывают случайные прохожие. У каждого производителя жемчуга свои секреты, которые приходится тщательно оберегать. Ранний посетитель, однако, судя по костюму, вряд ли вор. На нем дорогая темная двойка явно европейского покроя. Костюм элегантно облегал высокую спортивную фигуру. Очевидно, он не имеет недобрых намерений. Ясно и то, что он не из здешнего захолустного городишки, расположенного на берегу реки Колорадо.

Что же ему надо, да еще в такую рань? Она сдержанно улыбнулась вошедшему, не скрывая своего любопытства.

— Да, я Луиза Нэтти.

Гость сделал шаг вперед с освещенного солнцем порога, ступил в лабораторию и опустил на пол блестящий кожаный чемоданчик.

— Мне вовсе не хотелось вас пугать, — извиняющимся тоном произнес он, протягивая руку. — Меня зовут Грэгори Коплин. Не подумайте, пожалуйста, что в моих привычках наносить деловые визиты на восходе солнца… Все дело в том, что на протяжении нескольких последних недель я безуспешно пытался с вами связаться.

— Сейчас такой сезон, когда я редко бываю возле телефонного аппарата, — пояснила Луиза.

Она хотела сделать вид, будто не замечает протянутой руки. Но люди на юге Соединенных Штатов привыкли уважать друг друга. Поэтому Луизе пришлось пожать ему руку. Рукопожатие Грэгори оказалось крепким. Чувствовалось, что у гостя — властная натура. В этом Луиза ему не уступала.

Темные глаза Грэгори улыбнулись ей.

— Вы не только не подходите к телефону, но, как мне кажется, не слишком интересуетесь и приходящей к вам корреспонденцией. Я дважды вам писал.

Грэгори выглядел лет на десять старше Луизы и обладал незаурядной внешностью. Густые темные брови, лицо волевое, с гордым и слегка капризным выражением. Любая женщина выделила бы его взглядом в толпе. Волосы цвета воронова крыла. Кожа загорелая, золотистого цвета. В целом его черты были европейскими, но Луиза подметила в них нечто восточное. Такой разрез глаз мог быть у какого-нибудь воина Чингисхана. Угольно-черные, властные, словом, необычные глаза.

Лет пять назад, когда ей только минуло девятнадцать, внешность человека, подобного Грэгори, могла бы произвести на нее впечатление. Теперь она уже хорошо усвоила, что главное — не внешность, а характер человека. Правда, она давно не встречала такого видного мужчину, и это рождало в глубине души какое-то смутное волнение.