Цена обольщения
Шрифт:
В ту ночь Эвелин действительно ждала его, так как боялась, что он больше не вернется и ей придется нанимать другого лакея. Она мерила шагами библиотеку, пытаясь убедить себя в том, что ее опасения беспочвенны и что Сэм не ушел бы, не попрощавшись.
Теперь он наверняка успел наслушаться рассказов о предательстве Филиппа. И он, солдат, сражавшийся с французами, получивший ранение, столкнувшийся с ужасами войны, наверняка считал его достойным наивысшего презрения человеком.
Эвелин испытала такое неимоверное облегчение, услышав в коридоре знакомые шаги,
Еще никогда в жизни она не чувствовала ничего подобного по отношению к другому слуге. Когда Сэл узнала о смерти своего дяди, Эвелин просто похлопала ее по плечу, дала ей денег на проезд и отпустила на похороны. Мэри взяла две недели отпуска, чтобы ухаживать за заболевшей родственницей, однако Эвелин совершенно не боялась, что та не вернется, и не страшилась жизни без нее.
Рядом же с Сэмом она чувствовала себя юной девчонкой, потерявшей голову от сына садовника. Ну почему же такие неподходящие мужчины, как Сэм, кажутся столь притягательными?
Сэм стоял, ожидая приказаний. Его лицо выражало почтение и послушание, несмотря на то что его совершенно не смутил властный взгляд Эвелин. Она заставила себя отвести глаза и посмотрела на тарелку с пирожными.
— Да здесь целая дюжина! А мне показалось, что вы упомянули только три.
Сэм улыбнулся, точно его поймали с поличным, и сердце Эвелин тревожно забилось. А ведь леди теряли голову и от менее привлекательных улыбок.
Только она не такая.
— Миссис Купер надеется, что вы съедите хотя бы три из них. Она специально посылала слугу за клубникой в Кент. Говорит, у ее кузины лучшая клубника в графстве.
— Вы ей не верите? — спросила Эвелин, заметив что-то в глазах Сэма.
— Я слыхал, что лучшая клубника произрастает в Нортумберленде.
Он взял серебряные щипцы, положил пирожное на тарелку и протянул ее Эвелин.
— Впрочем, вы сами можете оценить качество клубники из Кента.
Рот Эвелин наполнился слюной, когда она откусила кусочек пирожного, осознавая, что Сэм наблюдает за ней. Сладкая начинка обожгла язык. Горло Сэма дернулось, а губы сжались сильнее.
— Очень вкусно, — призналась Эвелин. — Но мне кажется, самая сладкая клубника все же в моем поместье в Дорсете. — Она посмотрела в окно. — И лучше всего собирать ее в дождь.
Именно это она бы делала, окажись сейчас в Линвуде.
— А мы с братом любили в дождь ходить на рыбалку, — произнес Сэм. — В реке была заводь, где в дождь собиралось множество рыбы.
Впервые за все время своего пребывания в Реншо-Хаусе Сэм заговорил о семье. В его глазах вспыхнула такая тоска, что Эвелин почти представила его мальчиком.
— Вам его не хватает…
Сэм поймал на себе взгляд Эвелин, и его лицо ожесточилось. Он положил на тарелку Эвелин еще одно пирожное и передал ей. Она взяла тарелку из его рук, поняв, что тема закрыта. Очевидно, пришла пора поговорить о чем-то другом. А еще можно было просто промолчать и есть пирожное,
— Вы знали майора Крейтона? Он тоже воевал в Испании.
Сэм прищурил глаза, и Эвелин успела разглядеть в их глубинах какое-то странное холодное выражение, прежде чем он успел отвернуться. Теперь он смотрел на стену за спиной Эвелин, при этом каждый его мускул был натянут как струна.
— Да, — напряженно ответил он. — Я знал его. Что-нибудь еще, миледи? — спросил он, ожидая, что Эвелин его отпустит.
Эвелин нахмурилась. Ну вот — еще одна тема, которую он не желает обсуждать. Сэм оказался еще более сложной загадкой, нежели Филипп. А Эвелин научилась ненавидеть всевозможные тайны. Ей хотелось открыть Сэма, как собственную шкатулку с драгоценностями, и обнаружить в нем то, чего он не хотел ей поведать.
Может быть, он вообще не любил офицеров. Многие солдаты не доверяют своим начальникам, даже таким безупречным, как майор Крейтон. Сэм был дерзким и прямолинейным, и Эвелин подозревала, что он принимал на веру не каждый приказ. Это был существенный недостаток для слуги, и уж тем более непростительный для солдата. Эвелин решила сделать вид, будто не поняла намека.
— У меня есть подруга, которая ждет не дождется вестей от своего исчезнувшего брата сержанта. Его зовут Патрик О’Нил. Вы с ним не знакомы? — спросила она.
Рот Сэма открылся помимо его воли, когда он уставился на Эвелин. Та немного отстранилась, ошеломленная его удивлением, и попыталась объяснить поподробнее:
— Мою подругу Анну очень беспокоит судьба ее брата. На протяжении многих месяцев она не получала от него писем. Майор Крейтон лишь сообщил, что ее брат серьезно ранен, и с тех пор она вне себя от горя.
— Крейтон приезжал повидать ее? — крайне озабоченно спросил Сэм.
Его тон насторожил Эвелин.
— Ему хотелось убедиться, что сержант О’Нил вернулся домой невредимым. Это так необычно для офицера?
— Да, если этот офицер — Крейтон! — резко ответил Сэм.
Эвелин вздернула подбородок.
— Лорд Крейтон добрый человек и благородный офицер. Разве его забота о подчиненных не доказательство тому?
В глазах Сэма вспыхнул гнев. Вселяющая страх ослепительная вспышка на грозовом небе.
— Это все, миледи? У меня есть работа, которую необходимо выполнить.
— Неужели мужчины считают, что ран нужно стыдиться? — проигнорировала Эвелин вопрос Сэма, разозлившись на его упрямство. — Я хочу сказать, может быть, сержант О’Нил не хочет возвращаться домой, потому что он…
Эвелин замолчала, представив себе самое худшее — изуродованного мужчину, на которого невозможно смотреть без содрогания.
— Потому что он — что? Покрыт шрамами, лишился конечности? — прорычал Сэм. — Война меняет людей внутренне и внешне. На их душах остаются шрамы, невидимые постороннему глазу. Они беспокоятся, что любимые их не поймут, будут бояться или избегать из-за этих шрамов. Чтобы вернуться домой, нужна смелость, — произнес Сэм, гневно сверкая глазами, словно вина лежала на его хозяйке.