Цена ошибки. Трилогия
Шрифт:
– Так кто стрелял?
– Он! Хрипло и в унисон выдохнули ребята, показывая на лежащий силуэт.
– Сань, он же в тебя попал, нет? Запоздало вспомнил Сергей.
– Вроде сначала обожгло, а сейчас болит не сильно. Пробормотал Сашка, рассматривая левый рукав.
– Вот падла, чуть правее и в туловище попал бы. С этими словами он пнул неподвижное тело.
– Это сбитый летчик что ли? А чего он так разлегся? Неудачно приземлился, да? С этими словами он начал разматывать тело из парашюта.
– Ага, очень неудачно. Подтвердил Сергей и, посмотрев на Сашку, неожиданно для себя нервно засмеялся. Чуть позже, оценив, произнесенное сержантом, уже в голос истерично заржал и Сашка.
– Да чего вы ржете-то.. Недоумевал сержант, все выпутывая тяжелое тело из непослушного парашюта. Наконец ему это удалось.
– Ой ё! Потрясенно протянул сержант. Поднявшись, он странно посмотрел на парней.
– Это вы его так?
– Нет, мля, он сам. Упал. Только перед этим мне руку прострелил. Отсмеявшись, уже зло сказал Сашка.
– А чего, мы его должно были, мля, с хлебом-солью встретить, что
– Ну не знаю.. В плен вообще-то надо было брать. Поучительным тоном сказал сержант.
– В плен...Ты посмотри, какой он кабан здоровый. Да еще и с пистолетом. Руку мне вот прострелил. Вот мы его и завалили. Как кабана. Протянул Сашка.
Лежащее на земле тело, действительно, слабо походило на человека. Это была какая-то туша, с обезображенным лицом и нелепо вывернутыми, изломанными конечностями. Вся залитая кровью, она и вправду походила на тушу убитого кабана, только непривычно длинного. Сергей как-то отстраненно подумал, что он только что убил. Убил человека, который еще недавно думал, ходил, разговаривал, смеялся. То есть делал все тоже, что и они, но вот этот человек лежит, а они, убившие его, стоят вокруг и спокойно разговаривают. Как будто ничего и не случилось. Внезапное осознание отвращения к самому себе нахлынуло так сильно, что в следующее мгновение он согнулся от резкого спазма в животе и вывалил вечерний ужин на ткань парашюта рядом с телом американца. Он, стоя на четвереньках, отстраненно рассматривал содержимое своего желудка. На луже полупереваренной пищи на фоне оранжевой ткани парашюта выделялись белые, почти целые "ракушки", макаронные изделия. Их вчера вечером забросил Сашка, как он выразился, "для скусу", в котелок с ухой, в отсутствие картошки. "Странно, они вроде же перевариться должны были. Неужели я такой голодный вчера был, что их целиком глотал?" - подумал Сергей, а в следующую секунду он уже удивлялся, как он в этот момент может вообще думать о таких вещах. Неподалеку раздались похожие звуки. Выпрямляясь, Сергей увидел, как Сашка точно так же освобождается от ужина.
– Ну, все, все, парни, успокоились. Это нормальная реакция, для обычных людей, а то я уже подумал, что вы упыри какие-то. Человека до смерти забили и ржут. Ну-ка дай я посмотрю, что у тебя с рукой. С этими словами сержант потянул Сашку за рукав.
– Да там фигня, только куртку жалко. Мамка ругаться будет. Мрачно сделал свой вывод Александр.
– Фигня или нет, но я тебя сейчас перевяжу, и ты в больничку зайдешь, с такими вещами не шутят. Снимай ватник.
– А вообще-то парни, вы за мой расчет расплатились. Этот же урод нашу позицию расстрелял, почти весь расчет убил и орудие разбил, кроме меня только двое раненых осталось. И ведь как ловко он это проделал, сука, мы только три кассеты успели выстрелить. А у тебя парень, действительно, ерунда, пуля кусок мяса вырвала, кости целые, крови мало вышло, видать крупных сосудов не задела. Бормотал сержант, ловко перевязывая Сашке руку бинтом. А Сергей внезапно понял, что этот сильный и, наверное, умелый военный на самом деле сейчас очень растерян и даже испуган, и непрерывными разговорами он пытается в себе эту растерянность и страх загнать внутрь, задавить. Потому что молчать, это плохо, сразу в голову лезут разные мысли, а если разговаривать, то эти мысли отходят на задний план. И он спросил, чтобы поддержать разговор:
– Товарищ сержант, а если ваше орудие сразу разбили, кто же этого сбил?
– Плохо видно было, но скорее всего, МиГ с нашего аэродрома, он как раз потом над дорогой прошел. И это, парни, ты, как раненый, берешь парашют, а с тобой мы вытащим этого на дорогу. Его надо в часть отвезти, да и вас, наверное, вместе с ним.
– А нас-то зачем? Мы в поселок пойдем, как рассветет! Недовольно проворчал Сашка, собирая в охапку парашют.
– Поселок тоже бомбили, так что вам туда соваться рановато. А вам всяко надо в часть, это же вы пилота убили. Рассудительно сказал сержант.
– Ну хорошо, сейчас мы с вами отнесем этого, а потом я вернусь, заберу наши рюкзаки с рыбой, не пропадать же им. А ты Санька, парашют отнесешь и все, никуда не ходи, мало ли что у тебя с рукой будет. Так же рассудительно произнес Сергей. Они прождали до самого утра. У сержанта рации не было, радиостанция была только на батарее, прикрывавшем самый большой мост, через Камчатку. Но мост и батарея тоже были разбомблены, а рация- выведена из строя. В поселке же и на аэродроме было сильно не до них. И только тогда, когда батарея пропустила утренний обязательный сеанс связи, в штабе мотострелкового полка спохватились. Положение усугублял тот факт, что сам штаб тоже находился в движении, он передислоцировался из казарм в Долиновке, что в сотне километров севернее Милькова, в Северные Коряки, что уже южнее на две с половиной сотни. И в данный момент штабная колонна была рассредоточена в горном лесу возле Дальнего, ожидая когда бойцы из 13 саперного батальона наведут понтонный мост возле только что разбомбленной переправы через реку Плотникова. Штабу полка, а затем и штабу 22 дивизии сразу пришлось решать проблему, здорово напоминающую басню о Тришкином кафтане. Саперный батальон имел на вооружении понтонно-мостовой парк ЛПП и мог навести за один час или мост грузоподъемностью 12 тонн длиной до 160 метров при ширине проезжей части 3.00 метра, или мост грузоподъемностью 25 тонн длиной до 88 метров при ширине проезжей части 3.67 метра, или мост грузоподъемностью 40 тонн длиной до 64 метров при ширине проезжей части 3.85 метра. Или много мостов меньшей длины и разной грузоподъемности. На основной камчатской трассе внезапно оказались разрушены почти все мосты, уцелела только паромная переправа возле Ключей, просто паромы, ночью
Наконец, неразбериха в штабах закончилась и полетели радиограммы. В одной из них было приказ в учебную роту срочно выделить личный состав и транспорт для немедленной оценки состояния зенитного прикрытия и переправ через реки Кирганик, Андриановку и Камчатку. И к девяти утра со стороны поселка ребята увидели едущий грузовик ГАЗ-51 и два мотоцикла с колясками. Лейтенант, прибывший с четверкой бойцов, увидев труп пилота, не сразу врубился в ситуацию. Но услышав скупой доклад сержанта и сбивчивые объяснения ребят, выдал неожиданное заключение:
– Вообще-то хорошо, что так получилось. У нас бы все равно сил не хватило, этого урода охранять от гражданских. На непонимающие взгляды ребят он хмуро обронил, поясняя:
– Американцы сегодня ночью поселок отравляющими газами залили. Половину народа потравили, ну, чисто как тараканов. Если бы он живой был, его пришлось тайно везти на аэродром, и то, не факт, что народ не узнает. А как узнает, порвут сразу на куски. Так, ну ладно. Слушайте сюда. И он начал приказывать. Через три минуты, "газон", побуксовав на обочине, развернувшись перед раскуроченным мостом, откинул задний борт, куда загрузились ребята с телом пилота и тяжелый раненый. В кузов закинули также затвор от пушки и оружие и тела погибших. Еще один раненый сел в кабину к водителю, сержанта лейтенант присоединил к своей группе, начавшей перекатывать мотоциклы вброд левее от моста.
Парни всю дорогу потрясенно молчали, с трудом осмысливая эту страшную новость. За пару километров до поселка грузовик, прыгая на ухабах, свернул налево, на грунтовку до аэродрома. Потом он повернул направо, поехав вдоль колючки, ограждающей аэродром. Водитель на "газоне" был, наверное, совсем неопытный. Машина подолгу катилась на нейтрали, сильно дергаясь при переключении скоростей. "Он там, в кабине, совсем тупой, что ли? Ни перегазовку не делает, ни двойной отжим сцепления. Ведь быстро убьет коробку" -отстраненно подумал Сергей. И, вот, наконец, здания казарм учебки мотострелкового полка и стрельбище за ним. Сергей зажмурился от накативших воспоминаний. Сколько раз он с другими пацанами украдкой пробирался на это стрельбище, пока не было солдат. Они собирали гильзы, маленькие от пистолетов, средние от карабинов и автоматов, и огромные, от крупнокалиберных пулеметов. Наиболее отчаянные доходили до мишеней и большого земляного вала за ним, выковыривая глубоко застрявшие в земле пули. А совсем недавно, этой весной, они, как члены кружка ДОСААФ, уже легально побывали на этом стрельбище. Почти все парни в их классе записались год назад в этот кружок, ведь там учили не только стрельбе, но и вождению автомобиля. И по окончании школы вполне реально было получить вместе с аттестатом и водительские права, сразу трех категорий. Каждый из них отстрелял по обойме из карабина СКС в грудную мишень, а потом их инструктор о чем-то пошептался с капитаном, командиром роты, и пара солдат выкатила на стрельбище большой крупнокалиберный пулемет. Сергей на всю жизнь запомнил то ощущение всемогущества, когда он сидел на раскладном стульчике ДШК. Когда огромное и тяжелое тело пулемета оказалось неожиданно послушным и невесомым на грамотно сбалансированном станке. Когда он прицелился в старую бочку, стоявшую на мишенном поле, и дал короткую очередь, просто прижав пальцами обеих рук скобы возле удобных рукояток. И выпущенные им три пули с потрясающей легкостью заставили прыгать большую двухсот литровую бочку, вырывая от нее куски металла. Как недавно и как давно это было, как будто в другой жизни. Наконец, грузовик резко тормознул, ребят, сидевших у кабины, бросило на нее.
– Ты совсем охренел, у тебя же в кузове раненый! Вызверился на водителя Сашка.
– Чего, всякая сопля меня еще учить будет? Не остался в долгу водитель.
– Ты сюда иди, сейчас посмотрим кто из нас сопля! Поддержал друга Сергей. Водитель, явно первогодок, не выглядел крутым бойцом. Низенький и тщедушный, он, дойдя бы дело до драки, наверняка бы проиграл бы двум парням, хотя и бывшим его моложе на пару лет. Но вышедший из казармы капитан в корне пресек начинающуюся перепалку.