Цена отсечения
Шрифт:
– Как же это сделать?
– Разыграть!
И больше никаких экспериментов. Никаких, поеду сам и подготовлю. Они будут в машине вдвоем. Вместе, рядом. И если что… и никакого если что.
Место Жанна выбрала сама. Долго колдовала в Интернете, перебирала варианты, надеялась найти хоть что-то среднее между холодной роскошью и теплым примитивом. Ничего не получалось. Либо глянцевая скука парк-отелей, одинаковых, без признаков души – круглые лампочки в гипсокартонном гладком потолке, равномерно натертый пол из очень светлых и широких досок, за непроницаемым для воздуха окошком – четкая кромка прямоугольного пруда, одновременно высаженные лесопарки, квадратно-гнездовые,
Только один вариант подошел. И то условно. Пансионат «Барвихинские дали». Огромный елово-сосновый парк, следы безразмерного барства застойной поры. Парк явно подпорчен бежевыми длинными корпусами: санитарная гордость четвертого медицинского управления ЦК. Но в самой глубине, поближе к речке, затерялись несколько новеньких домиков, европейских, правильных, удобных. В два раза дороже. В миллион раз лучше. Чтобы не огорчать Ванюшу и самой не огорчаться его огорчением, сказала ему, что заплатит по дороге, а он ей обязательно вернет.
Вернет. Конечно же вернет. Но как бы за обычный номер. Так она решила. И вообще – ей очень нравится решать. Всю жизнь прожила – не знала за собой такого. Да и кто бы мог подумать? Процесс принятия решений – мучительный, тягучий; сотни вариантов толкутся возле сердца, как посетители в приемной; заранее не скажешь, кто и почему пробьется в нужный момент. Но когда случается щелчок, подсознание выталкивает на язык финальные слова, да или нет, по телу разливается блаженство, уверенность в себе подогревает градус жизни, хочется действовать, и пусть никто не встает у нее на дороге!
Итак, они поедут на такси. На самом дорогом и самом лучшем. До пробок, выберутся по Можайке за пределы озабоченной Москвы, свернут на узкую Рублевку, прокатят мимо их ресторана, сентиментально помашут ему и, может быть, поцелуются, не замечая толстого водителя – водитель будет непременно толстый. Приедут раньше приемного часа, бросят вещи и пойдут бродить, а потом поедят горячего борща, настоящего, не как в прошлый раз: тут сохранились остатки советского строя, а советский повар борщ готовит классно, по-другому не бывает. Выпьют промороженной водки из рюмочек на ножке, закусят местными моховиками, и пойдут наконец размещаться.
А там – Иван начнет неловко торопить события, а она их слегка оттянет, но про дела говорить не будет, про дела – наутро, за завтраком, по-семейному. Просто тихо и нежно прижмется, согреется душой и погрузится в ласку, как в полусон. Нежность незаметно перейдет в поцелуй, разгорится кровь, желание захватит их целиком, и они беззаботно провалятся в радость.
Ревность. Надо вызвать ревность. Пускай встревожится, захочет разобраться, а может, побороться или даже отомстить. Но с самого начала – навести на легкие сомнения, а до конца ли все серьезно? И все ли так, как кажется на первый взгляд?
Петр Петрович слушал молча, жадно; дослушав, захохотал во весь рот. Зубы у него крупные, лошадиные; смеясь, он закидывал голову; по шее туда-сюда ходил кадык. Отсмеявшись, стер с лица следы улыбки, резко посерьезнел, как будто переключил тумблер и вошел в другую программу.
– Значицца так, Степан Абагрович. Значицца так. Вы советское кино любили в детстве? Любили, можете не отвечать. Как же его не любить? Доброе кино, про жизнь и про людей. Про такую жизнь, чтобы как у людей. Там был типовой сюжет, бродячий
– Идет.
И Петр Петрович стал импровизировать. Жила-была дамочка, очень симпатичная и все такое, но сын вырос, муж ушел в себя, а на его сторонние гулянки она давно забила. Блядки-гладки, что обращать внимание на пириституток? И вдруг возникает сюжетец, в котором ей места нет, а неведомой фифе – есть. Прошу заметить: не пириститутке, а конфидентке. Ну например, получит дамочка фотографию. А на фотографии, вот ужас! муженек с полюбовницей, но не в постели, не в порыве, прямо скажем, томной страсти, что было бы естественно и в общем-то почти что извинительно, а мирно так, тихохонько, в одной машинке, а она за рулем, как хозяюшка. Да еще в какой-нибудь значимый день, чтобы важная, личная дата… Вот это полоснет по нервам. Вот это заведет психологию. И действие покатит. Только надо заранее наметить роли.
Итак, нам требуются: приятель-адвокат, готовый поиграть в интересную игру – и заодно проконтролировать события, чтобы не вышли за разумные пределы; верная подруга, посвященная в нашу тайну: она направит героиню к адвокату, а потом оттенит собой основную линию; хороший естественный актер, способный изобразить из себя детектива, каковой детектив будет следить за неверным мужем и морочить дамочке голову. А еще – агент по созданию алиби, специалист по отводу глаз и обману ближнего своего!!! Потому что данные будут, вы представьте себе, двоиться! Карта налево, карта направо, карта налево, карта направо, на одном фото муженек с фефелой, на другом – без оной, и вовсе даже не в Москве, а время-то, время на снимке – одно!!!
Дамочка в недоумении, ей тревожно, она размышляет, жизнь наполняется смыслом, детектив разводит руками, он растерян, я заранее в восторге, ай-ай-ай! Актера я найду: такого, чтоб и симпатичный, и немного жидковатый… доверие вызывает, а увлечься – невозможно, нечем; мало ли что, судьбу лучше не искушать. Полюбовницу закажем у эскортов, агенты на примете имеются, дам адресок, а вы уж адвокатом озаботьтесь. И подругой. Ведь есть – я убежден, что есть – среди ее подруг такая, с которой у вас, скажем так, доверительные отношения? Поймите меня правильно, я имею в виду в лучшем смысле доверительные. Без нее не обойдешься: она должна сюжетец подтолкнуть на верный путь, перевести, так сказать, стрелку. Тут-то и начнется интересное, интрига завертится, шестеренки начнут вращаться, глаз не оторвать! А на пике кульминации – развязка, с добровольным саморазоблачением всех и примирительной гулянкой в день Дурака.
А? Каково? Я тащусь.
И тут Котомцев немного сник.
– Слушай, а ломается сюжетец. Пальцем можно проткнуть.
– В каком же это месте?
– Да в самом начале и протыкается. Что если героиня в первой же сцене возьмет и испортит игру? А? Представляете, Степан Абгарыч? И не к подругам побежит, а ринется к любимому муженьку? Прямой наводкой, навылет? Устроит скандал, отхлещет по морде? И какой тогда адвокат? Какая слежка? Что будем делать тогда, уважаемый заказчик?
– Ничего не будем.