Цена памяти
Шрифт:
Она ведь искренне пыталась спасти его. Его жизнь.
Но, попросив Рона наложить Обливиэйт, Гермиона не подумала о том, что без её воспоминаний жизнь Драко всё равно может покатиться в пропасть.
— Ты говорил, что ничего не знал о моей памяти, когда нашёл меня в мэноре, — медленно говорит она и видит, как Малфой мгновенно напрягается. — Но у тебя есть версии, что случилось?
— Я перебрал столько версий в голове, ты бы знала, Грейнджер, — он вздыхает и хмурится. — Ты вспомнила, что произошло?
—
— Ответь на чёртов вопрос без увиливаний, Грейнджер. Не надо играть со мной!..
— Я не играю, — Гермиона вспыхивает. — Я… Послушай, Драко, — она тяжело сглатывает и наконец решается: — Я ведь не владею Окклюменцией.
Ярость в его глазах моментально сходит на нет, и он медленно опускает веки, будто стараясь справиться с нахлынувшей болью.
— Грейнджер, — слабым голосом откликается Драко, но не находит слов, чтобы сказать что-то ещё.
Он понимает её намёк. Понимает, что это значит.
— Мы попали в плен, и наверняка кто-то пытался прочесть наши мысли. Но… тебя не раскрыли, — тихо произносит Гермиона. — Всё это потому, что я стёрла память Рона, а он мою, — она следит за его реакцией и заканчивает почти шёпотом, — по моей же просьбе.
Шипящий звук вырывается из его рта. Драко вновь распахивает глаза, смотря на неё, и его губы мгновение подрагивают, но он тут же стискивает челюсти.
Гермиона несколько раз моргает, отгоняя слёзы, и быстро говорит:
— Ты как-то сказал про цену моей памяти…
Та фраза навсегда отложилась в голове Гермионы, хоть тогда и не было ясно, что на самом деле она значила.
— Два фальшивых галлеона. Ты сказал… Ты сказал именно так. Но на самом деле…
В его глазах отображается понимание, и уголок рта дёргается.
Гермиона, не выдержав, начинает тараторить:
— У меня не было мерила до встречи с тобой. Я всегда ценила свой мозг. Свои мысли, идеи и, само собой, воспоминания. Я никогда не думала, что потеряю их, ведь они были неотъемлемой частью меня. Они были… ценны и важны, — она переводит дыхание, пока сердце делает несколько оглушительных ударов. Драко крепче сжимает челюсти, его губы слегка белеют. Гермиона заканчивает: — Но твоя жизнь была важнее.
— Мерлин, Грейнджер, всё это время… это была ты сама.
— Я не хотела забывать, но я должна была.
Он вздрагивает, как от удара. Его плечи обессиленно опускаются.
— И Уизли сделал это прямо в том трактире?
Гермиона отвечает быстрым кивком.
— Мы поняли, что оказались в ловушке, и… Я рассказывала ему, как применила заклинание к родителям. Ещё раньше, до этого всего. Не думаю, что он слушал особо внимательно, но всё же смог воспроизвести его, когда потребовалось.
— Я удивлён.
Это попытка пошутить, но в голосе Драко нет насмешки, он бесцветный
— Ты думал о таком варианте? — осторожно спрашивает Гермиона.
Он шумно вздыхает.
— Я думал, что это возможно. Ну, что это мог быть Уизли. Но я не понимал, какие должны были быть обстоятельства, — Драко на мгновение задумывается. — Я… У меня была версия, что это сделал мой отец.
— Твой отец? — восклицает Гермиона, удивлённо встрепенувшись.
Он украдкой глядит на неё из-под ресниц и опускает взгляд в стол.
— Я думал, что он мог стереть твою память, чтобы защитить меня.
— О, это…
— Я говорил: у меня было много вариантов, — он легко пожимает плечами и задумчиво покусывает щёку, несколько мгновений размышляя о чём-то своём. Гермиона не может не отметить его потрясённый вид. Драко мог думать о чём угодно, но она всё равно удивила его.
Но кроме этого…
Огорчён ли он? Или понимает, что у неё не было другого выхода?
Чувствует ли всю иронию того, что она нарушила своё обещание и не заступилась за него в суде, потому что пыталась спасти?
Гермиона шумно сглатывает, и Драко наконец поднимает голову и полувопросительно протягивает:
— Но ты всё равно до сих пор не помнишь остального.
— Всё, что было после заклинания, пока что смутно, — она поспешно кивает. — Думаю, из-за пыток и из-за того, что я долго пробыла без сознания после произошедшего… Не знаю. Мы, кажется, пытались спастись. У меня был старый сон, как я бегу и пытаюсь аппарировать, но вместо этого падаю. Это ведь воспоминание. Но я без понятия, как мы оказались на улице.
— Вы вырубили моего отца, — подсказывает Драко с призрачной ухмылкой.
Она позволяет себе слегка улыбнуться в ответ, но выходит грустно.
— И это нам не помогло.
— Каким-то чудом вы прорвались через первую линию. Но понаделали много шума. И в Хогсмиде было слишком много Пожирателей, чтобы вы сумели улизнуть. Они настигли вас.
Холод на миг обжигает её изнутри, напоминая о пережитом. Гермиона ёжится, передёрнув плечами, и обнимает себя руками.
— Но ты получил сообщение и знал, что мы уничтожили крестраж.
Драко окидывает её пронзительным взглядом, его ладони на столе вздрагивают. Возможно, он хочет дотронуться до неё, но не может дотянуться. Или не решается.
Он кивает.
— Я сообщил об этом Поттеру, когда мы встретились. Он так и думал, но был не до конца уверен. После мы поняли, что Волдеморт наконец совсем беззащитен.
В горле Гермионы пузырится недоверчивый смешок.
— За исключением армии Пожирателей и стен твоего поместья.
— Остатков армии, — твёрдо поправляет её Драко. — И стен, которые мало стоили без защиты, которую я мог снять.