Цена памяти
Шрифт:
— Могли бы даже подмешать кому-то зелье просто так?
— Именно.
Гермиона приподнимает брови и склоняет голову к плечу, разглядывая Малфоя, но его лицо не позволяет даже предположить, о чём он думает.
— Хорошо. Допустим. Будем считать, что в этот раз нам просто повезло, — легко соглашается она, повторяя его же фразу, и уже готовится аппарировать, но всё-таки останавливается ещё на мгновение и добавляет: — Но думаю, такие домовики особенно достойны свободы.
Гермиона готова поклясться, что перед тем, как она исчезает из гостиной, то видит,
***
— Знаешь, Малфой, в своих рассказах ты опускаешь столько деталей.
Глаза Малфоя округляются, и он потрясённо смотрит на неё. Его плечи слегка напрягаются.
Они сидят друг напротив друга в камере, и хотя в голове Гермионы раздаётся противный болезненный звон, в этот раз она намерена вытянуть из Малфоя настолько много информации, насколько сможет.
Ей кажется, что воспоминания, которые приходят к ней, похожи на какое-то колющее оружие, которое вгоняют с каждым разом всё глубже прямо ей в голову. Гермионе отчаянно хочется избавиться от этого ощущения.
Она продолжает:
— Не понимаю, как ты выбираешь, что рассказывать мне, а что нет.
— Что ты вспомнила, Грейнджер?
Гермиона на мгновение поджимает губы, а после выпаливает:
— Ты рассказал мне в прошлый раз, что снабдил Орден данными для спасения пленных, но забыл упомянуть, что я практически вынудила тебя их дать.
Малфой непонимающе смотрит на Гермиону, будто ожидал не такого ответа.
— Я не думал, что это важно. К тому же ты всё равно сама вспомнила.
Он настороженно наблюдает за ней, а Гермиона задыхается от возмущения.
— Важно? Конечно, это важно! Я… я… — Гермиона вздыхает и мотает головой, но после снова глядит на Малфоя. — Ты не сказал, что после этого ты пострадал и чуть не умер. Это тоже не важно?
Малфой чуть откидывается на стуле и пожимает плечами. Его ладони сцеплены, и Гермиона видит, как он нервно вжимает пальцы в кожу, подминая костяшки.
— Грейнджер, я не могу рассказывать тебе все эмоциональные, — на этом слове Гермиону передёргивает, — детали. Они могут форсировать процесс, и ты вспомнишь быстрее, но это будет болезненнее.
Гермиона раздраженно запрокидывает голову и несколько секунд смотрит в потолок.
Эмоциональные детали форсируют процесс. Мерлин, какая сухая формулировка. И это о том, что буквально разрывает её сознание и выкорчёвывает душу новыми чувствами, мыслями, идеями.
Новыми взаимоотношениями.
Гермиона снова смотрит на Малфоя. Но прежде, чем она успевает задать следующий вопрос, он вдруг спрашивает:
— А что насчёт встречи тридцатого?
Выражение его лица внимательное, но холодное, будто бы Малфой подавляет эмоции. Гермиона в смятении, и ей кажется, что в её взгляде отображается всё.
— Я помню, как мы поссорились и как ты дал мне списки Пожирателей, но воспоминание пока расплывчатое, — Гермиона говорит нарочито равнодушно и слегка передёргивает плечами, а затем все-таки отводит взгляд, зная, что глаза раскроют её.
— Поссорились, — Малфой медленно крутит во рту это слово, и таинственная усмешка
Гермиона сильно закашливается, схватившись рукой за грудь, пока Малфой наблюдает за ней из-под полуопущенных ресниц. Она на мгновение крепко зажмуривается, стараясь собраться с силами.
— Подавилась, — зачем-то бормочет она и прочищает горло, так и не глядя на Малфоя напрямую. Краем глаза она замечает, как он прикусывает губу и вновь щурится.
Гермиона понимает: Малфой догадался, что она вспомнила, и теперь происходящее забавляет его. Но почему-то он не торопится раскрыть её. Тяжело вздохнув, Гермиона опускает обе ладони на стол, упираясь пальцами в столешницу, прямо как не раз делал Малфой, и бесстрастно произносит:
— Малфой, я думаю, что должна поднять твоё дело и дать собственные показания перед судьями Визенгамота.
Ухмылка сползает с его лица, щёки немного бледнеют, и на лбу чёткой линией проявляется глубокая морщина. Он смыкает ладони, щёлкая костяшками, и выглядит так, словно она предложила что-то неприятное. Гермиона непонимающе хмурится.
В конце концов Малфой обводит взглядом камеру и, не смотря на Гермиону, просто отвечает:
— Ты не можешь пойти к ним, пока не вспомнишь всё, Грейнджер.
Гермиона, удивлённая категоричным ответом, открывает рот, чтобы поспорить:
— Но…
— Кингсли не смог вытащить меня отсюда, хотя заявил всем, что я помогал Ордену. Как ты думаешь, чем твоё заявление будет сильнее?
— Но у меня есть доказательства.
Малфой вздыхает:
— Пока у тебя нет настоящих доказательств. У тебя есть воспоминания о том, как мы с тобой ругались и чуть было не подрались несколько раз.
— Не только они… — вдруг бормочет Гермиона.
Малфой мгновенно вскидывает на неё взгляд.
— О чём ты?
Гермиона осекается. Она всё-таки не готова об этом говорить.
— Ты прав, пока я не вспомню до конца, это неважно.
Он смотрит на неё долгим взглядом, и Гермиона чувствует себя неуютно, как будто он может заглянуть в её мысли и увидеть все те отрывки, которые беспорядочно крутятся там и смущают её саму. Она думает об их поцелуе, который теперь занимает отдельное место в её памяти. Это глупо — скрывать от Малфоя, что она вспомнила об этом эпизоде, ведь он-то сам и не забывал никогда.
Изначально Гермиона думала с порога спросить у Малфоя, почему он поцеловал её, но вряд ли подобный вопрос смутил или вывел бы его из равновесия, а вот она сама пока не могла уложить эту сцену в голове. Гермиона не хочет делать их деликатную ситуацию ещё более неловкой, тем более когда она и не уверена, что это воспоминание вообще имеет смысл.
Возможно, это было просто их общее секундное помутнение, глупая ошибка, которую впредь они игнорировали.
Её обжигают мысли о сне, который она видела накануне, и о том самом приглушённом шёпоте, и о тепле чьего-то тела так близко к её собственному. Гермиона понимает, что заметно краснеет, и гонит воспоминание прочь.