Цена памяти
Шрифт:
Она натыкается на его взгляд…
Горечь, и тоска, и какая-то щемящая загнанность сосредоточены в его глазах, что заставляет сердце сжаться.
— И ты думаешь, что он правда умер? — почти шепчет он.
Гермиона сглатывает и опускает руки.
— Кикимер сказал, что он либо умер, либо там, откуда никогда не вернётся.
Он напряжённо кивает и больше ничего не говорит. Гермиона отворачивается, и при взгляде на окружающую их обстановку её вдруг настигает вопрос, который не приходил ей в голову до этого.
— Мерлин, но что насчёт
Малфой, дрогнув, отвечает безжизненным голосом:
— Если Снейп мёртв, то дом достался мне.
Он обводит блуждающим взглядом комнату, ни на чём конкретно не фокусируясь. Он растерян, и его побелевшие губы слегка подрагивают.
Гермиона застывает рядом, смотря на него снизу вверх.
Ей так жаль, что сводит в животе. Она почти физически ощущает отчаяние Малфоя, и ей хочется избавить его от этого. Ей хочется помочь. Ей хочется спасти.
Потому что он заслужил, даже если сам не верит в это.
Они молчат так долго, что начинает звенеть в ушах, и Гермиона чувствует, как тягостная нервозность охватывает её из-за непонимания, что делать дальше. Она размышляет о Снейпе, о его судьбе и о том, будет ли схожая судьба у Малфоя…
Он вдруг нарушает тишину, и его голос звучит неожиданно громко, слова проникают прямо под кожу:
— Ну что ж… Теперь я один.
Гермиона вздрагивает от того, как обречённо это звучит. Она понимает, что он имеет в виду не только то, что остался единственным шпионом.
Снейп в своей манере защищал и оберегал Малфоя. Он дал ему дом, в котором можно было чувствовать себя безопасно, он лечил и обучал его. Он был его наставником.
А теперь Малфой остался один меж двух миров, вынужденный защищать себя сам. Возможно, кроме его матери, о Драко вообще никто больше не переживает.
Его матери и самой Гермионы.
Она долго всматривается в его лицо и наконец опускается рядом и протягивает руку, обхватывая его ладонь. Она тёплая и едва заметно подрагивает. Гермиона переплетает свои пальцы с его. Он удивлённо смотрит на неё, но не отстраняется.
Гермиона вспоминает фразу Снейпа о том, что Орден перестаёт быть благороден, когда человек больше не приносит пользу. Эти слова возмутили её, потому что она… Она не такая. И она не бросит Драко Малфоя.
Ни теперь, ни когда-либо ещё.
— Не говори так, Драко, — медленно, но твёрдо произносит Гермиона, смотря ему в глаза. — Ты не одинок. У тебя есть я, и я знаю, что ты не плохой человек, — уголки её губ слегка приподнимаются, и она горячо добавляет: — И я буду бороться за тебя.
Он ничего не отвечает, лишь смотрит на неё проникновенным взглядом, в котором плещется столько эмоций, что Гермиона на мгновение теряется, а затем принимает всю неизбежность того, что последует дальше.
Драко Малфой тянется к ней и целует.
Это касание… уже привычно.
Гермиона глубоко втягивает воздух через нос и чувствует, как Малфой сдавливает её пальцы, пытаясь то ли удержать, то
Малфой вздрагивает всем телом и порывисто обнимает её свободной рукой за плечи, слегка наваливаясь и прижимая к подлокотнику. Он худой, жилистый и очень тёплый, а его губы движутся в том ритме, который заставляет терять голову.
Гермиона чувствует, как разум постепенно начинает очищаться от всех мыслей и переживаний.
Ей нужно это.
Этот запал, и тепло, и голодная настойчивость.
Его рука выпускает её ладонь и следует выше, оглаживает предплечье, что пробуждает воспоминания о том, как буквально день назад он лечил её руку, а после переходит на талию. Гермиона вздрагивает, когда улавливает прикосновения к коже, пока его пальцы скользят вдоль кромки футболки.
Её сердце пропускает удар.
Малфой терзает, дразнит её губы, распаляя всё больше каждым касанием, но, когда Гермиона ловит себя на том, что стискивает пальцы, путаясь в его волосах, он вдруг отстраняется. Гермиона разочарованно вздыхает.
— Что?.. — пытается спросить она.
Он целует её в щёку, скользит носом вдоль скулы, касается губами виска и…
— Останови меня, — тихий шёпот обжигает ухо.
Прикрыв глаза, Гермиона судорожно втягивает воздух и замирает.
Ох, игнорируй это.
Малфой покрывает горячими влажными поцелуями её шею и вдруг утыкается лбом в плечо, продолжая сдавливать руками её дрожащее тело. Гермиона растерянно моргает, и от знакомого аромата голова слегка начинает кружиться.
Она делает ещё один глубокий вдох, но это лишь мешает, когда запах, дурманя, полностью затапливает лёгкие.
Мягко, невесомо Гермиона поглаживает Малфоя по спине, а второй рукой почти с материнской нежностью проводит по волосам. Ощущение тепла и твёрдости чужого тела так близко пьянит, и Гермиона знает, что не сможет найти силы, чтобы отстраниться.
Его дыхание вновь касается кожи, слова скользят по шее:
— Останови меня, Грейнджер.
Она действительно должна его остановить, он прав.
Он так чертовски прав.
Но они оба согласились, что Гермиона порой нарушает правила.
Она сжимает его плечо и ногтями царапает кожу головы, чувствуя, как он крепче стискивает её в объятиях. Гермиона не часто оказывается в ситуации, когда совершенно не знает, что делать дальше, но сейчас поцелуй уже вышиб из головы все хоть сколько-нибудь связные мысли, и каждый вдох Малфоя, который она ощущает всем телом, лишь ухудшает ситуацию.
Малфой вдруг поднимает голову и смотрит на неё в упор; серые глаза блестят почти болезненно.
Гермиона пытается что-то придумать, решить, сделать выбор, понять хоть что-нибудь. В голове вновь проносится так много. Так много лишнего.