Цена первой ночи
Шрифт:
— Это надо отпраздновать.
И он исчез из кухни прежде, чем я успела предупредить, что не пью. Нет, пить я пила, конечно, но совсем не часто. На праздники, например. Бокал шампанского на новый год. Два бокала вина на днюху. Бутылочку пива с девчонками с работы после удачной смены. Но не больше. Никогда. Слишком много раз видела последствия.
Покачав головой, вернулась к котлетам. Попробовав на соль и перец, удовлетворённо отставила в сторонку, прикрыв полотенцем. Суп уже пустил пенку, которую я собрала шумовкой. В кастрюлю полетели луковица, нарезанная соломкой морковка и щепоть соли. Теперь пусть варится до
— Я не знал, что ты любишь, и взял вино и коньяк.
Николай появился на кухне так же внезапно, как и исчез. Даже интересно стало — может, он секретный агент? Или у него в предках были кошки? Хмыкнув, я положила в горячее масло сырую котлету и ответила:
— Мне вино. Штопор во втором ящике справа.
— Будет сделано, — пробормотал Николай, пытаясь втиснуться между мной и столом, чтобы достать до ящика. Разумеется, я оказалась зажата его бёдрами и кухонной тумбой. Совсем недолго, но ощутимо. И этот негодник просто замер вот так, словно решив продлить удовольствие. Блин! Я шевельнулась, но меня сдавленно попросили сзади:
— Не двигайся, а то я застряну.
— По-моему, ты уже…
Руки легли мне на талию, крепко ухватили и прижали. Уже не случайно, а очень даже нарочно. Нет, он издевается…
— Прости.
Попой почувствовала нечто твёрдое. Силы небесных планет, сделайте так, чтобы это был телефон! Хотя телефон не двигается и не растёт сам по себе. Отпихнуть бы, но я так сделаю только хуже. А в животе всё сжалось и разжалось, затрепетало… Бабочки там порхали или червячки ползали — моё тело отреагировало без участия головы. Оказалось, я уже прислонилась спиной к груди Николая. Его губы защекотали кожу возле уха, вызывая дрожь в руках и ногах. Да что ж такое?! Куда это годится? Сто лет назад решила для себя: никаких отношений с жильцами!
— У меня котлеты горят, — ляпнула, чтобы сказать хоть что-то, но это подействовало. Будто схлынуло наваждение. И стало сразу понятно, что дотянуться до ящика Николай мог, не касаясь меня. Котлеты оказались весомым аргументом, потому что жилец быстро нашарил в ящике штопор, быстро сдал назад, бормоча:
— Прости, прости… Не кухня, а собачья будка, право слово… Может, мебель передвинуть, а то вдвоём не разойтись?
— Ну конечно, дело в мебели, как же я сразу не догадалась…
— Не ворчи! — я не видела его лица, но поняла, что Николай улыбнулся. А на щеках появились ямочки, наверное. Вообще, он мужик приятный… И руки растут не из жопы, и нужные знакомства есть.
В раздумьях я не заметила, как подцепила котлету самым краем лопатки. И уронила. Ахнув, попыталась поймать рукой, успела, обожглась, перебросив в другую руку, но забыла, что в той лопатка. Результат — котлета отлетела к холодильнику и была поймана ловкой ладонью Николая. Он протянул мне трофей, и я заметила, что жильцу вроде как плевать на сто пятьдесят градусов по Цельсию, которыми полыхала котлета.
— Ты чего едой разбрасываешься? — со смехом подколол Николай, а я разозлилась:
— Ты меня отвлекаешь потому что! Сядь там и не отсвечивай, пожалуйста!
— Я? Отвлекаю? Да я изо всех сил стараюсь быть полезным! — притворно оскорбился Николай. — И надеюсь на твоё расположение, чтобы получить вкусную котлетку!
— Если хочешь котлетку, займись чем-нибудь, но подальше от меня, — пробурчала я и кивнула
— Порежу, — легко согласился жилец. — А можно мне котлетку авансом?
— Не торгуйся, — я покачала головой, понимая, что не могу сердиться на него. Смешной, добрый, совсем близкий, несмотря на то что мы знакомы всего ничего. Хороший парень. Жалко, что женат.
Поэтому спать с ним я не буду.
Да и хватило мне Игоря, если честно. Всё, всё, баста. Я подвинула Николаю салатницу, дала свой любимый короткий ножик и шлёпнула на стол разделочную доску:
— Режь. А потом подумаю про котлету авансом.
— Вот угодил… Эксплуатация вообще…
Он с ворчанием принялся кромсать помидоры на салат, а я усмехнулась. Не эксплуатация, а компенсация. Впрочем, чего это я… Он мне пять тысяч рублей дал на Аришку и даже расписку не взял. Точно, я просто возьму половину квартплаты в следующий месяц, и дело с концом. Самое главное — не потакать его приставаниям. Не забыть бы в следующий раз, когда Николай ненароком прижмётся ко мне…
— Так, а как же вино? — услышала голос из-за спины. Обернулась. Жилец не улыбался, как я ожидала, а смотрел серьёзно, протягивая бокал, полный густого вина. Цвет его был похож на кровь. На очень свежую кровь. Себе Николай налил коньяка в один из гранёных стаканов, стоявших в мойке. Мельком глянув на последние котлеты в пузырящемся жире, я взяла бокал за ножку:
— Ну, давай. За Аришку.
— Чтоб она полностью поправилась, — согласился Николай. Тонкий звон стекла. Вкус вина — с кислинкой, ясный, строгий. Он заиграл на языке, отозвался сладостью в горле, а потом пришло послевкусие — чуть цветочное, чуть медовое, чуть вязкое. Я даже прикрыла глаза, наслаждаясь этим первым глотком, и очнулась только, унюхав запах горелого. Видимо, Николай тоже его почувствовал, потому что обернулся быстрее меня. Просто отодвинул в сторону ящика с приборами, ловко снял котлету со сковородки и положил на тарелку, пробурчав:
— Чур, эта горелая — твоя.
— Моя, моя.
Я поставила бокал на стол и завладела лопаткой. Точнее — вырвала её из руки жильца со словами:
— Отдай сюда. Нефиг на моей кухне распоряжаться.
— Вот чего бы нефиг? — сразу обиделся Николай. И мне показалось, что на этот раз взаправду. Передёрнула плечами. А он придвинулся ближе и коротко обнял, дохнул в ухо:
— Может, я хочу распоряжаться не только на кухне…
Его губы легонько пробежались по щеке от уха до губ, оставляя след из почти незаметных поцелуев, и я снова забылась от неожиданной ласки. От Николая пахло чем-то свежим и истинно мужским, каким-то одеколоном, название которого я знала, но забыла. Распоряженец… Он и так тут с самого начала делает, что хочет. С прежними жильцами я такого не позволяла, да они и не стремились…
— Не надо, Николай…
— Зови ты меня уже Коля, по-простому…
— О! А чего вы тут без меня пьёте?
Отпрянув от Николая, я почти бессознательно замахнулась лопаткой:
— Тебе чего надо? Иди отсюда нафиг!
— Ты как с матерью разговариваешь! — оскорбилась та, тряся головой с сальными волосами. — Нехорошо, слышишь, доча…
Рука её с грязными ногтями, на которых облупился старый лак, схватила помидор со стола и уже потянулась к бутылке коньяка, но я вцепилась в запястье, превозмогая брезгливость: