Цена притворства

Черная Снежана Викторовна

 - Как вы считаете, стоит ли женщинам заниматься политикой или это совсем не женское дело? Ася? – Буриян поднёс к моему лицу микрофон, который на этот раз Маринка что-то не спешила отнимать.

– Николай, мне кажется, было бы нечестным забирать этот вопрос у Марины, которая как раз изучает международные отношения, - с улыбкой произнесла я.

Повернувшись к Маринке, я вернула ей её ехидную улыбочку.

– Я считаю, что человек должен заниматься той деятельностью, которая приносит ему максимум позитива, - уклончиво произнесла Лопырёва.

И я её прекрасно

понимала. Существуют два абсолютных бонтонных табу: темы политики и религии. Разглагольствовать во всеуслышание на одну из них, особенно если при этом ещё и выразить собственное мнение, это светское самоубийство. Ни по одной из этих тем не существует единого правильного мнения и, выразив своё, мы автоматически настраиваем против себя тех, кто придерживается другого.

Маринка передала микрофон мне, показывая, что этот вопрос для неё закрыт.

– А я всегда считала, что занятие политикой, прежде всего, должно приносить позитив гражданам нашей страны, - произнесла я с улыбкой, вызвав в зале всеобщий смех.

Лопырёва покраснела и наградила меня убийственным взглядом.

Ведущий же, пряча улыбку, задал последний вопрос, который адресовался мне:

– Ася, что бы вы выбрали: быть красивой или быть интеллектуалкой?

Ну, нет, я так не играю! Стало даже обидно. Поинтереснее вопросов у них там нет что ли?

– Каждая умная женщина знает, как сделать себя привлекательной. Для меня эти понятия тождественны, - ответила не задумываясь.

– Спасибо вам, это ещё раз доказывает, что наши дебютантки очень красивые, умные и эрудированные девушки. Под всеобщие аплодисменты я двинулась в сторону Бестужевых, предварительно сделав книксен ведущему и с улыбкой поклонившись залу.

Эдуард хлопал в ладоши, широко мне улыбаясь и ничуть не смущаясь явного неодобрения своей супруги. Даже Аскольд и тот, улыбнулся как-то по-другому, по-доброму что ли. А в маминых глазах я впервые увидела гордость, и это была самая лучшая для меня похвала.

Аскольд, как обычно, привлёк меня к себе, показывая всем и каждому мою принадлежность к фамилии Бестужевых, и под суету, присущую окончанию вечера, мы потянулись на выход.

Хотя насчёт окончания вечера я поторопилась. Предстоял ещё фуршет, довольно скромный для подобного мероприятия, и очень много скучных светских разговоров.

Улучив момент, Лопырёва злобно прошептала мне на ухо:

– Думаешь, ты победила? Обломись, сучка! Я ещё с тобой не закончила!

Произнеся это, она тут же скрылась в толпе, вильнув задом.

Ну-ну, зато я с тобой ещё даже не начинала.

* * *

Выпитое во время фуршета шампанское давало о себе знать, голова немного кружилась, и появилась необходимость посетить дамскую комнату. К тому же я, похоже, захмелела. Весь день была на нервах и практически ничего не ела.

Краем глаза отметила про себя, как Аскольд проводил меня рассеянным взглядом, увлёкшись занимательной беседой о состоянии дел на автомобильном рынке. Стоило мне отойти, Лопырёва прочно повисла на его руке, вовсю пытаясь завладеть

его вниманием. Как говорится: свято место пусто не бывает. Когда же я вернулась назад, их обоих уже не застала. Мать с Алексом тоже куда-то запропастились. Народ начал расходиться, отвальсировав и напозорившись вволю, дебютантки тоже потянулись на выход. Оглядев пустеющий зал, я прошлась по анфиладе и поднялась зачем-то на верхний уровень, где располагался амфитеатр.

На Бестужева я наткнулась именно там, они с Лопырёвой увлечённо целовались, не замечая никого вокруг. Прижав Маринку к стенке, мой наречённый задрал её пышные юбки и, судя по тому, как Лопырёва томно постанывала, доставлял ей своей рукой неописуемое удовольствие. У меня дежавю? Память сразу же любезно предоставила ту же картину дома в саду. Только стонала я совсем не от удовольствия.

Тем временем Лопырёва покосилась в мою сторону и уставилась на обескураженную меня. И что? И ничего! Подмигнув мне, она, как ни в чём не бывало, продолжала лобызать моего суженого. Может кашлянуть специально для стоящего ко мне спиной женишка? Да ну на фиг! Я уже было собиралась прошествовать мимо этой вакханалии с гордо поднятой головой, когда Бестужев, почувствовав мой взгляд, обернулся.

Хорошо, что перед этим я не стала опускаться до унизительного покашливания. Наивная! Аскольд вовсе не выглядел сконфуженным - отнюдь, лыба расползлась от уха до уха.

– Смотри-ка, Золушка пожаловала, - он улыбнулся ещё шире, и мне уже начало казаться, что его смазливая рожа сейчас треснет пополам.

– Долго, наверное, искала своего принца, - поддакнула Маринка, поправляя юбки.

Её противное хихикание и невозмутимая морда Аскольда были последними каплями в бочке моего терпения. Эти двое стоят друг друга!

– Милый, - проворковала я вкрадчиво, - бал уже заканчивается, и я решила принести тебе туфельку сама. А то вдруг на ступеньках не заметишь.

Ещё не полностью осознавая за каким ляхом, я демонстративно сняла одну туфлю. А в следующее мгновение с силой запустила её Бестужеву в голову. К сожалению, не попала, меткость - не мой конёк. А инстинктом самосохранения меня и вовсе при раздаче Господь обделил. Зачем, спрашивается, нарываться? Защиты у меня перед ним столько же, сколько природа дала зайцу - быстрые ноги. Но и проглотить насмешки тоже не моя история. Закатывать сцену, как мама, и строить из себя оскорблённую добродетель? Нет уж, увольте. Сыта по горло этим театром масок.

Аскольд перехватил обувку ещё в воздухе и со свирепой мордой сделал шаг в мою сторону.

Всё-таки остаётся заяц…

Сдавленно пискнув, я стащила вторую туфлю и, подхватив юбки, бросилась бежать под Маринкин раскатистый смех.

 Драть тебя коромыслом, Лопырёва!

Даже в этой, компрометирующей её ситуации, посмешищем всё равно стала я!

Впрочем, рассуждать о предвзятостях судьбы было не с руки. Бестужев нагнал меня не сразу, но сути это не меняет. Он со всей дури дёрнул за корсет, и жемчуг дождём разлетелся по мраморным ступеням парадной лестницы.