Цена притворства
Шрифт:
Повернув голову, я бросила взгляд на хмурый профиль Бультерьера.
– Тогда… тогда останови сейчас же! – получилось не грозно, а сипло и очень тихо. Похоже, и голос подвёл.
Бультерьер тут же резко остановился, и если бы не ремень безопасности, я с размаху клюнула бы носом в панель перед собой. Так что по-хорошему, мне стоило его поблагодарить за проявленную заботу. Чего я, конечно, не сделала.
Бросив последний взгляд на охранника, я отстегнула ремень и, дёрнув ручку двери, выбралась наружу. Едва она за мной захлопнулась, Бультерьер с визгом сорвался с места, а я осталась топтаться
Впрочем, насчёт «красивая» я явно преувеличила. Но не суть.
Огни «БМВ» скрылись, должно быть, за поворотом, в темноте ни черта не видно.
Зачем я вообще вылезла из машины? Это машина моего отца, а значит, и моя. Правда, водить я до сих пор не умею. Точнее, умею немного, но вряд ли рискну.
Зябко поёжившись, я начала оглядываться по сторонам. Начало октября всё-таки. Ночь глухая. А я босая.
Из-за поворота вырвался свет фар, и я благоразумно пошлёпала к обочине.
Знакомый джип «БМВ» затормозил рядом, дверь распахнулась, и оттуда раздалось раздраженное:
– В машину.
Опустив голову, я юркнула внутрь.
– Остыла? – равнодушно поинтересовался Бультерьер.
Да уж, остыла так остыла. Ко всем прочим моим увечьям прибавится воспаление лёгких.
Обхватив голые плечи руками, я сжалась у двери.
– Пристегнись.
Бросив на Бультерьера затравленный взгляд, я, молча потянув за ремень безопасности, выполнила приказ.
Именно приказ. Этот тон мне хорошо известен, он его у отца сплагиатил.
– Кольцо сними, - прозвучала следующая команда.
Я недоумённо уставилась сначала на своё обручальное колечко, потом на мужчину и снова на колечко.
Хмыкнув, сняла его с пальца и протянула Бультерьеру.
– Держи. Тебе всё равно не пойдёт.
Взяв кольцо в ладонь, Бультерьер точным броском отправил его в приоткрытое окно с моей стороны.
Мне оставалось только в который раз за этот вечер вытаращить глаза.
– Ты что наделал!? Это же бриллиант! – накинулась я на него.
– Угу. Приметная вещица.
Как рыба, выброшенная на берег, я молча открывала и закрывала рот.
– Я хотела его сдать, а вырученные деньги…
– Не успеешь даже потратить, - перебил меня охранник, - тебя вычислят ещё быстрее, чем если бы ты его и дальше носила.
«Повезёт кому-то», - с горечью подумала я.
Всё же без денег, без связей, да чего уж там, без вещей нормальных чувствовала я себя весьма неуютно, и собственное будущее казалось мне очень и очень туманным. Это мягко выражаясь. Ведь домой мне нельзя. Пока папа не вернётся… Папа.
Бросив на Бультерьера опасливый взгляд, я прошептала:
– Мой отец. Он что, действительно ?..
Я не могла заставить себя произнести это слово. Нет, это просто глупое недоразумение. Мой отец не может умереть. Это же отец! Такие, как он, не умирают так… просто.
Напряжённая тишина давила, а вкупе с отвратительным запахом крови, который после лесной прогулки остро бил по моему обонянию, она производила дурманящий эффект. Казалось, этим тошнотворным запахом пропитался весь салон автомобиля.
– Да, - коротко ответил Бультерьер.
Сказанное
– Я думал, это новость тебя не особо расстроит, - бросил на меня очередной взгляд Бультерьер.
А я снова почувствовала подкатывающую истерику. Из меня лился поток каких-то слов, который я не могла ни остановить, ни контролировать.
– А он, между прочим, тебе доверял! Может, только тебе одному и доверял… Мёртв, говоришь, да? Так как же ты это допустил, защитничек хренов!?
Спохватилась, но было поздно. Слово не воробей. Я тут же зажмурилась в ожидании как минимум очередного шлепка по моим и без того разбитым в кровь губам, но его не последовало. Зато до моих ушей донёсся шелест одежды. Я неуверенно открыла один глаз, потом второй.
Бультерьер вёл машину, одновременно пытаясь освободиться от пиджака. Боже! Его белая рубашка на плече и всей правой части туловища пропиталась кровью. Рванув на себе рукав, он окинул быстрым взглядом открывшуюся картину и снова вернулся к созерцанию дороги, как будто ничего не произошло. Так, царапина.
Мою грудь, руки и везде, куда только дотягивался взгляд, тоже украшали порезы: глубокие и не очень, но они не шли ни в какое сравнение с ранами Бультерьера.
Вытянув шею, я попыталась взглянуть на рану на его плече. Чёрт его знает что он там мог рассмотреть. Я, например, кроме крови, не видела абсолютно ничего. А её было много. Даже слишком много.
Мне тут же стало стыдно за свои слова. Ведь я не понаслышке знала, при каких обстоятельствах он получил эти ранения.
– Прости, - прошептала и тут же прильнула к окну.
Не терплю вида крови… Оказывается, хуже её вида может быть только её запах – тяжёлый, железистый. Из-за этого запаха было нечем дышать, и я отчётливо поняла, что сейчас задохнусь, если только меня не вырвет раньше.
– Ты водить умеешь? – ворвался в мои мысли голос Бультерьера.
Оторвавшись от спасительной свежести ночного воздуха, я непонимающе уставилась на мужчину.
Выглядел он скверно. И только сейчас я поняла, как ему должно быть хреново.
Занятая своими переживаниями, я даже не обратила должного внимания на то, что мой страж и спаситель в едином лице серьёзно ранен.
– Останови, - спокойствие в моём голосе поразило меня саму.
– Я поведу.
Через минут десять я уже перестала путать газ и тормоз. Вначале машину дёргало и пару раз глох мотор, но Бультерьер держался молодцом. Кремень! То ли отнёсся с пониманием, то ли не до того ему было. Перевязав бок и плечо остатками своей рубахи, он вбил в навигатор координаты какого-то посёлка и, кажется, уснул. Я же приноровилась и медленно, но верно преодолевала отмеченное им расстояние, хоть и не имела ни малейшего понятия, куда мы едем, и главное зачем. Будучи настолько вычерпанной морально и физически, я просто убедила себя в том, что Бультерьер знает, что делает. В конце концов, ему доверял отец, значит и я могу довериться! А если посмотреть правде в глаза, то выбора другого у меня сейчас просто не было. Поэтому, вцепившись в руль, я постаралась полностью сконцентрироваться на дороге, что позволило занять голову и не думать обо всём случившемся за последние сутки.