Цена равенства
Шрифт:
Меня затрясло от отвращения и ярости. Захотелось ударить тебя. Наотмашь. И бить, бить… Чтобы тебе стало больно так же, как мне. В меня словно вонзили огромную ржавую иглу, которая прошла насквозь, через солнечное сплетение. И я бессильно трепыхалась на ней издыхающим насекомым. Господи, только бы не умереть! Надо дышать, дышать…
А ты, подонок, ты стоял молча, с выражением досады на лице. Ты злился на себя, что так глупо прокололся. Но не более. А для меня твоя измена стала крушением мира. Словно разбился стеклянный купол оранжереи, где благоденствовала наша семья. И стало угрожающе холодно. Смертельно
Я еле сдерживалась, чтобы не заорать. В полный голос, с визгом и воем, как деревенская баба. Но сдержалась – ведь в соседних комнатах спали дети. Только спросила, еле ворочая сухим языком:
– Так кто она?
Ты обреченно вздохнул:
– По-моему, ты и так все поняла. Да, Мила – моя любовница.
– Значит, Мила… Как мило. Давно ты с ней?
– Послушай, Тань, зачем делать из этого трагедию? Это просто секс, секс и ничего больше. Я люблю тебя, люблю детей и не собираюсь уходить из семьи.
– Не собираешься? – твое хладнокровие оскорбляло не меньше, чем сама измена. – Ты предал нашу семью, ублюдок! И теперь говоришь, что ты нас любишь?
– Чем же я предал? – ты презрительно сощурил глаза. – Тем, что получил на стороне маленькое удовольствие? А должен был получать его исключительно в супружеской постели. Только здесь мне слишком часто отказывали, разве не так?
– Подонок! Значит, это я виновата в твоем предательстве?
– Хватит истерить! Никого я не предавал! Тебе что, плохо жилось в последние полгода? Если б не эта долбанная ватсапка, ты бы так ничего и не узнала.
Полгода! Огромность срока просто потрясла меня. Полгода ты трахал другую женщину. А потом приходил домой, принимал душ и чистеньким ложился в нашу постель. И сразу же отворачивался к стенке. Говорил, что устал. Еще бы не устал! Ведь не мальчик уже! А я, дура безмозглая, даже жалела тебя. В последнее время ты выглядел таким измотанным.
Как же ты, наверное, потешался над моей тупостью! Вместе со своей любовницей. Ты врал мне каждый день, каждый час. А я послушно проглатывала все это дерьмо. Идиотка! Ведь даже мама заметила.
Мне было противно смотреть на тебя, слушать твои оправдания. Да просто находиться рядом с тобой! Я перешла на шепот, чтобы не сорваться в крик:
– Ты сейчас же оденешься, возьмешь свои вещи и уберешься вон из этого дома!
– Тань, не пори горячку. Зачем сразу все ломать? Если ты так хочешь: да, я виноват. Давай поговорим, как разумные взрослые люди. Ведь все можно исправить.
Я смотрела на тебя, как на незнакомца. Кто ты? Сказавший, что виноват, если я так хочу? Неужели это мой замечательный заботливый муж? Получается, что за двадцать лет совместной жизни я так и не узнала тебя. Не поняла, что ты способен предать. Легко и непринужденно. И не делать из этого трагедию!
– Убирайся к черту! Отправляйся к своей любовнице! Нам ты не…
Я застыла на полуслове, потому что открылась дверь детской, и на пороге в мятой пижамке с лиловыми зайчиками возникла Куська. Такая розовая со сна, в светлых кудряшках. И такая похожая на тебя.
– Мам-пап, доброе утро! Мы сегодня идем в Москвариум, да, пап?
Глава 2
Черт-черт-черт, надо же было тупо спалиться! Мила – дурища:
И я тоже хорош – забыл про этот сраный будильник! Наврал тебе, что в субботу шеф проводит в офисе экстренное совещание по статусу, на котором обязаны присутствовать все руководители департаментов, а сам планировал заскочить на пару часов к Миле – на неделе совершенно не было времени. Но со свиданием вышел пролет – у Милы начались месячные, а про будильник я даже и не вспомнил. Вот дебил!
Естественно, ты ни о чем не догадывалась! А еще говорят, что у женщин есть особое чутье. Чушь собачья! Если б чутье реально существовало, ты бы все поняла еще полгода назад.
Я так трясся в самом начале! Мне казалось, что ты должна все понять с первого взгляда: мне никак не удавалось стереть с лица виноватое выражение нагадившего в доме щенка. Да, я знал, что нагадил, но я не мог удержаться, понимаешь ты, не мог и все! Это был такой соблазн, который соблазнит даже святого, а я отнюдь не святой! Я нормальный мужик с нормальными мужскими потребностями, о которых ты предпочитаешь не вспоминать. Для тебя это вообще не важно; важно, что у нас – семья, что мы душевно и духовно близки. Но я по горло сыт этой сраной духовной близостью, солнышко, хочется чего-нибудь попохабней!
И еще у нас дети – ты все время долбишь, как заведенная, что мы должны жить ради наших детей, но я-то не умер, когда они родились! Я люблю наших детей: и Катёнка, и Даньку, но хочу пожить и для себя тоже – в конце концов, я вкалываю, как каторжный, обеспечивая вас. Твоя галерейная зарплата меньше пособия по нетрудоспособности – один раз в магазин сходить – а ты привыкла к дорогой одежде, к хорошей еде, к отпускам за границей. Я – источник нашего семейного благополучия, и разве за это я не имею права немного расслабиться и урвать для себя маленький кусочек удовольствия?
Ведь мне всего сорок четыре – далеко еще не старость, а ты сделала из меня кастрата! Вспомни, во что превратилась наша сексуальная жизнь? Я так удивился, когда сегодня ночью ты не фыркнула на меня, не отвернулась. Если б так у нас было всегда, разве я бы…
Черт, когда же ты успела так заледенеть? Куда делась та отчаянная девчонка в юбочке по самое выше некуда, с которой мы рвали друг с друга одежду в каждом темном углу? Помнишь, как однажды кувыркались в парке, под кустами, и дворник окатил нас водой из шланга? Тот провокационный трах затеяла ты – у меня бы духу не хватило предложить тебе, благовоспитанной барышне, такое! Или как на тусовке у твоей Инки мы оприходовали супружескую постель мамы с папой, и как они, вернувшись из театра, застали нас там? Вот это был скандалешник! Да, по молодости ты любила секс и заводилась с пол-оборота. И что от этого осталось? Зеро.