Цена равенства

Жукова Елена Витальевна

Честно говоря, я уже давно стал разнообразить голодный паек супружеского секса возбуждающей добавкой измен. Ну, да, да, у меня и раньше случалось! В командировках, у Димки Арефьева на мальчишнике – представляешь, он угостил нас, своих друзей, веселыми девочками по вызову. Впрочем, тебе лучше даже и не представлять!

А потом я встретил Милу и словно опьянел от счастья вперемежку со стыдом. Это был такой пьяный коктейль чувств: страсть и страх, и азарт какой-то юношеский – самооценка то взлетает до небес, то, наоборот, падает ниже плинтуса. Я почти

загрыз себя в приступах долбаного самоедства: «Скотина я похотливая! Неужели не мог потерпеть?» Не мог, понимаешь!

Знаешь, она похожа на тебя – ту, прежнюю, двадцатилетней давности – такая же заводная: готова все пробовать, экспериментировать. С ней я снова чувствую себя молодым, у меня даже подростковые прыщи на лице повылезли от бурной сексуальной активности: что-то там разладилось в гормональном балансе. Помнишь, ты заметила и сказала, что надо есть меньше жирного.

Не смей меня осуждать! Если б тебе выпал шанс снова стать юной, свободной и не тащить на себе вросший в шею хомут ответственности за все на свете – разве у тебя хватило бы сил отказаться? Я по жизни всем и всегда должен, должен, должен! А Миле я ничего не должен, она просто хочет меня, а я хочу ее – так что руки трясутся и соки текут.

Сначала я думал, что мое романтическое приключение закончится максимум через неделю, потом удлинил срок до месяца. Но чем дальше, тем невозможней становилось порвать связь: с Милой я ощущал, как бьется пульс жизни, а без нее снова погружался в сомнамбулическую рутину. Я запретил себе думать о будущем и стал жить настоящим – от одного свидания до другого. И еще приспособился врать тебе, и даже сам удивлялся, как ловко и правдоподобно у меня получается. Тут очень кстати подоспели эти долбаные национальные проекты…

Ты должна была заметить – ведь ты знаешь меня наизусть, от макушки до пяток. Я только потом сообразил – тебе удобно было делать вид, что у нас все отлично. Мы всегда выглядели эталонной счастливой семьей, хотя, по сути, уже давно не являемся ею. Кстати, ты обратила внимание, что в последние полгода мы совсем перестали ругаться? Потому что незачем: у меня все отлично, и у тебя тоже все отлично – идиллия. Когда я понял, что ты ничего не хочешь знать о моих грешках на стороне, то расслабился, и даже слишком. Черт, как я же мог оставить этот сраный мобильник на тумбочке! Почему не взял его с собой в ванную?

Ты застала меня врасплох – я привык заранее продумывать свою ложь, просчитывать возможные сценарии: если ты спросишь то, я отвечу это, если ты так, то я так, а на форс-мажор у меня ничего не было заготовлено. Я смотрел на тебя и тужился придумать хоть что-то правдоподобное, найти какую-нибудь спасительную отмазку и не смог. Импотент хренов! Словно в насмешку, я выдал самое тупое, что только мог сказать: «это не то, что ты думаешь», и сразу же понял – катастрофа, случилось ровно то, чего я всегда боялся.

Если б ты видела свое лицо! На короткое мгновение ты стала похожа на Катёнка, когда она умоляет взглядом: «Пап, скажи, ведь это неправда?». А потом

все поняла и тут же превратилась в разъяренную мегеру: прошипела, что я предатель и подонок. Черт, ну почему ты всегда ведешь себя как малолетняя истеричка? Когда же ты привыкнешь хоть немного думать головой, прежде чем плескать эмоциями? Никого я не предавал! Понимаешь? Ни-ко-го. Я не собираюсь бросать ни тебя, ни детей. И ты не можешь выгнать меня из моего собственного дома, ради которого я столько лет горбатился, как проклятый, чтобы ты могла покупать все, что хотела: и мебель, и технику, и свои долбаные картины.

«Изгнание из рая» – так, кажется, называется этот сюжет в твоей обожаемой живописи? Изгнание из рая за нарушение правил райского общежития. Но я не уйду, не дождешься, солнышко!

Злым, придушенным шепотом ты кричала, чтобы я убирался к своей любовнице, но внезапно споткнулась на полуслове и застыла. Я обернулся: в дверях стояла заспанная Катя, моя маленькая инфанта.

– Мам-пап, доброе утро! Мы сегодня идем в Москвариум, да, пап?

А вот это шанс! Ты же всегда твердишь, что интересы детей превыше всего – значит, я должен был отвести Катёнка в Москвариум на долбанное шоу с дельфинами, и там за два часа придумать, как отчиститься от дерьма, в которое вляпался по милости Милы.

Но ты не могла позволить мне провести этот день с твоей дочерью – ведь наши дети становятся единоличной собственностью, когда тебе это выгодно. Ты надела на лицо маску Строгой Матери и отчеканила безапелляционным тоном:

– Катя, иди умойся и почисти зубки.

Черт, нет, Катёнку нельзя было уходить: она – мой щит от твоей ярости, надежда на спасение. «Ну же, инфанта, – взмолился я. – Придумай что-нибудь, останься, задержись!» И дочка услышала мой бессловесный призыв:

– Пап, а дельфины в Москвариуме чистят зубки?

Я включил Чемпиона Отцовского Обаяния – ты же сама говорила, что, при желании, я могу обаять кого угодно, а сейчас от этого зависела моя судьба.

– Конечно! Но сами чистить они не умеют – у них же нет ручек. Поэтому утром приходят уборщицы со швабрами. Все дельфины выстраиваются в ряд и открывают рты…

– Да-а-а?

Глаза Катёнка округлились от изумления, рот распахнулся. Моя маленькая наивная девочка – вот кого легко обмануть! Ее, но не тебя: ты прекрасно поняла мой отвлекающий маневр и мгновенно среагировала:

– Катя, Москвариум на сегодня отменяется. Заболела бабушка Зоя. И папе надо ехать к ней. Чтобы полечить ее. Помнишь, как ты болела ветрянкой? Как тебе было плохо, и я долго-долго сидела у твоей кроватки?

Сильный ход! Поздравляю, твоя форс-мажорная ложь оказалась на порядок удачнее моей, тебя не остановило даже дочкино разочарование: она уже сто лет как мечтала об этом чертовом шоу дельфинов, только о нем и говорила. Но тебе было важнее наказать меня. Все-таки ты стерва, Танька!

Бедный Катёнок, она не могла поверить в грандиозный облом мечты.