Цена рока
Шрифт:
Она в немом шоке уставилась на него, открыв рот. В животе словно сворачивалась искрящая высоковольтная проволока, а от страха свело мышцы. Не задумываясь о прошлом Кейда все эти дни, сейчас она увидела его настоящее лицо. Лицо живого мертвеца, лицо похороненного заживо. У него на шрамированном виске от злости играла жилка, и казалось, что он сейчас способен на всё. Потому что нечего терять. Что мертво, то уже не убить. Запах крепких сигарет и мяты от его всё ещё оголённого торса каждым рваным вдохом впитывался в лёгкие, отравляя и в то же время раскаляя воздух.
Стучало. Гулко. По рёбрам. У обоих.
– П-прости, – через силу выдавила Сьюзен, моргнув первой. В поясницу ей больно упиралась нижняя
– Вот и умница, – Кей отпустил её и резко отпрянул назад, словно у самого не хватило сил терпеть такую близость к ней. Его обескуражило, как быстро помутилось в голове из-за её сраного любопытства. Но вины не было ни капли: напротив, вид тяжело дышащей Сью, кусающей пересохшие губы, вызвал удовлетворение. Может, хотя бы так она поймёт, что он не её игрушка и не дипломный проект. И что она топает по охуенно тонкому льду, когда суёт свою тощую задницу в это дерьмо. – Вышла отсюда.
Судорожно кивнув, Сьюзен выпорхнула из кладовой, нервно поправляя едва не свалившуюся с плеча сумочку. Она бы и под пытками не призналась, что сила этих рук вызвала не только страх. А болезненно усилившееся желание коснуться в ответ, опускающееся в низ живота.
– Кхм-кхм, – краснея и кое-как собравшись с мыслями, Сью позволила себе робко поинтересоваться: – Так мы… едем?
– Если ты не передумала.
***
Последнюю свою машину, добротную, но уже далеко не шикарную Шевроле Кейд продал года три назад. Но за руль не садился куда дольше, потому как водительского удостоверения его лишили ещё раньше, за езду в пьяном виде. И по рулю он скучал. Вот только девчачья синяя малолитражка, кроме фырканья, ничего не вызывала. Сьюзен, похоже, машинкой вполне была довольна: с невозмутимым лицом и словно не заметив, как пассажиру тесно, она вырулила на главную дорогу по направлению за город.
– Спичечный коробок и то больше, – ворчал Кей, пытаясь хотя бы сиденье назад подвинуть: колени неприятно упирались в бардачок. Да и под его рост «бибика» явно не заточена – макушка почти касалась крыши.
– Не нравится – езжай на автобусе, – скривилась Сьюзен и потянула под его сиденьем рычажок, помогая его подвинуть. В её движениях прослеживалась дёрганность и нервозность. Ещё бы: вдохнув глоток свежего воздуха, она тихонько начала кипеть внутри себя.
С чего этот наглец решил, что вообще может её касаться? Ставить условия, угрожать. Она настолько привыкла получать абсолютно всё желаемое, что встретив сопротивление, раззадорилась только больше. Ничего, ещё поквитается за эти его альфа-замашки. Главное, чтобы он не перешёл в режим Халка, когда поймёт, куда она его привезла. Сью включила кондиционер и заодно щёлкнула кнопкой воспроизведения музыки. Из динамиков заиграла AC/DC, гитарным соло успокаивая её тарабанящие по рулю пальцы. Поморщившись солнечному свету, Сьюзен надела тёмные очки, валяющиеся на приборной панели.
Кейд понял громко включённую музыку правильно: разговаривать с ним особо не желают. Впрочем, он тоже был так себе собеседник для маленьких девочек. Откинувшись на сиденье, позволил себе погрузиться в знакомые аккорды и специфический голос Ангуса Янга. Где-то глубоко внутри шевельнулся червячок сомнения: похоже, переборщил в попытке поставить малявку на место. В салоне противно пахло ванильной отдушкой, но спустя несколько песен это перестало волновать. Сьюзен водила неплохо – легко лавируя между машинами, она быстро выехала на трассу. Кей искоса поглядывал на неё, ожидая подвоха. Чтобы она заткнулась так надолго – это уже прямо их рекорд.
Композиция сменилась на более тяжёлую, непривычную. С интересом посмотрев на магнитолу, Кейд поднял брови:
– Что это?
– Раммштайн. Немцы. Серьёзно, как можно быть рокером и не знать про них? – Сьюзен снисходительно фыркнула и прибавила звук кнопкой на руле. Это была одна из её любимых и старых песен, и она непроизвольно начала качать головой в такт тяжёлым басам.
– Чёрт, я их не узнал. А ведь они как-то приезжали, мы встречались на фестивале в Вашингтоне, – вспомнил Кей эту короткую встречу. Короткую, потому что на ней его быстро напоили немецким Ягером, и дальше был только туман. Он не слушал их на репите, да и не нравилось непривычное слуху звучание иностранных текстов. – Так и не узнал, о чём они поют.
– Это не сложно, я гуглила, – слабо улыбнулась Сью. Настроение понемногу исправлялось, и когда солист дошёл до припева, она тихонько вторила ему на английском: – Раз. И светит солнцеее. Два. И светит солнцее. Три. Небесный свет приходит в далии. Так. И светит солнцее… 6
– Чёрт, и всего-то? – дослушав её вариант перевода, Кей поймал ритм музыки с куда большим энтузиазмом. – Почему бы тогда не петь сразу на английском?
– Так возьми и спой, – пожала плечами Сью. – Взял перевод из сети, видоизменил, чтобы сохранить смысл, но оставить рифму. И вуаля, пой свой переведённый кавер. В Америке столько групп не слушают именно из-за непонятного текста: Раммштайн, Айсбрехер, Умпх. А музыка у них получше, чем у многих.
6
Rammstein – Sonne (перевод Олега Абрамова)
– Слушай, а в этом что-то есть, – задумчиво нахмурился Кей. Ему бы и в голову не пришло, что можно таким образом перевернуть чью-то музыку. – Это что-то новое. Тупо херачить каверы на наши хиты, конечно, можно: чисто для привлечения аудитории чем-то знакомым. Но свои песни мне точно не сочинить вот так, на раз-два…
– А ты ещё и не пытался. Давай, попробуем пару хитов. Есть Сабатон: это шведы, но они поют на английском. У нас их фанатов тоже не особо встретишь, – Сью пощёлкала кнопками выбора композиции, и салон заполнили звуки тяжёлого хэви-металла.
– Круто, – спустя несколько минут прослушки Кейд одобрительно кивнул: игра была виртуозная. Гитарные партии пробирали до мурашек, а барабаны отзывались стуком внутри и дыбом встающими волосинками. – Одно понять не могу, как на такое подсела молодая девчонка?
– Это мама меня подсадила, с детства, – Сью вздохнула и повернула к нему голову. – Я же не всегда вру. Она была твоей фанаткой. И пока я ей не сказала, она думала, что ты мёртв с две тысячи десятого. Кстати, также думает Википедия.
Вопрос сам повис в воздухе, хотя вслух его не озвучивали. Кейд в непроизвольном отрицании дёрнул головой, но тут же подумалось, что каплю ясности он Сьюзен задолжал, хотя бы за свою вспышку гнева. Навесив на лицо маску похуизма, сухо обозначил:
– Раз не поленилась почитать статьи, то знаешь про инфаркт. Меня бахнуло в аэропорту. Я летел на похороны отца, должен был приземлиться в Нью-Йорке и оттуда добраться до Мидлтауна. Не добрался. Меня отвезли в местный госпиталь, откачивали как могли. Когда врач на третьи сутки сказал, что моя жизнь осталась мне сраным чудом, я попросил его об услуге. И – чисто формально – Кейд Харрис умер. Для папарацци, журналистов и прочих любопытных сволочей. Это было лишь громкое заявление, и не более. Некоторые люди знали, что я жив: документы остались при мне, я не менял имени, просто уехал в захолустный Мидлтаун. Это уже никого не интересовало. Прошла новость – и меня щелчком зачислили в «Клуб двадцать семь». Тогда мне это было удобно.