Цена счастья
Шрифт:
— Вилли! Вилли! — неистово прокричала Мегги, припрыгивая, словно в языческом танце.
Ангелина обернулась к ней, сверкая черными глазами.
— Он не разжигал костер. В этом доме повелось обвинять моего Вилли во всем дурном, что здесь происходит. Я не удивлюсь, если скоро начнут говорить, что он похитил новую миссис Корт и костлявую чудачку Луизу Пиннер.
— А это правда не он сделал? — спросила простодушная Дина.
Ангелина разразилась истерическим смехом.
— Ты думаешь, я позволю своему мужу сбежать с другой женщиной? Ну уж нет, плохо вы меня
Мегги вдруг подумала, что вполне могла позвонить Эмма. Она хотела поделиться своей догадкой с папой, но он разговаривал с одним из полицейских, которые появились словно из-под земли. Когда пламя стало уменьшаться, они начали заливать его водой из ведер. Ангелина, которая, разинув рот, наблюдала за спорыми движениями полицейских, заметила наконец, что Мегги и Дина, выбежавшие во двор в одних пижамах, дрожат от холода. Она повела их в дом, затем наверх, в детскую, не переставая причитать:
— Не дай бог, вы простудитесь и схватите воспаление легких! Наверное, кто-то напустил порчу на дом Кортов. Даже гадать не желаю, что именно душегубы надеются обнаружить в золе прогоревшего костра. Уеду-ка я отсюда, как это сделали до меня Сильвия и убогая мисс Пиннер. Но вас, девочки, ничто не должно беспокоить. Ложитесь спать, спокойной вам ночи.
Дина посмотрела на сестру, и ее подбородок задрожал.
— Не смей плакать! — взъярилась Мегги. — Не смей! Слезы бесполезны. Все равно никто не вернется. — В голосе Мегги звучала безнадежность.
— А что они надеются увидеть в золе? — запинаясь, спросила Дина.
— Нам-то какое дело? Тоже мне забава — догоревший костер. Ничего интересного.
— Эм-му? — прошелестела Дина. Она боялась, что навлечет беду на мачеху, если громко произнесет ее имя.
Мегги заметалась по комнате, потрясенная подозрениями сестры. Прежде чем она успела хоть что-то возразить «прорицательнице», с улицы послышался неистовый громкий крик. Затем наступила тревожная обманчивая тишина.
Костер уже почти погас. Комнату освещала только холодная белая луна. Мегги, встав на цыпочки у окна, смогла разглядеть смутные очертания мужчин, толпившихся у дымящихся останков костра. Девочке показалось, что они осторожно несут через двор что-то тяжелое.
Ее чуть не вырвало. Но такая постыдная слабость простительна Дине, а уж никак не Мегги. Усилием воли Мегги преодолела спазмы, повернулась к сестре, съежившейся в постели, и невозмутимо сказала:
— Это кричала Ангелина. Для женщины, которая верит в колдовство, она жуткая трусиха.
Дина не могла выговорить ни слова. Она смотрела прямо перед собой расширившимися от ужаса черными глазами, которые блестели в темноте, как у кошки, почуявшей мышь.
Мегги снова выглянула в окно. Мужчины возбужденно толковали между собой. Кажется, среди них было несколько полицейских. Девочка не могла различить, кто же из них папа, дядя Дадли или дядя Руперт, а кто — незнакомые люди. И тут
— Когда же вы получите заключение эксперта?
Ответа Мегги не расслышала.
— Надеюсь, вы понимаете, — продолжал папин голос, — что поиски должны быть безотлагательно продолжены. Потому что этого не может быть… — Заключительная часть фразы прозвучала невнятно. Мегги увидела, как один из мужчин — наверное, папа — закрывает лицо ладонями. У нее подкосились ноги, и она соскользнула на пол, содрогаясь от беззвучных рыданий.
Глава 22
Эмме на какое-то мгновение показалось, что знакомые крадущиеся шаги ей просто померещились; скорее это был слабый шорох, виновницей которого стала мышка. Эмма напряженно вслушивалась в обманчивую тишину, ожидая, что в любое мгновение может раздаться уродливо-искаженный, неизвестно кому принадлежащий голос. Но он так и не прозвучал. Однако случилось неожиданное: в замке медленно повернулся ключ.
Боже, страшный час пробил? В ее камере появится некто, ранее испугавший Луизу, и обреченная девушка потеряла туфельку, за которой так и не вернулась, возможно, потому, что ей ничего уже в этой жизни не было нужно…
Но дверь не открыли. Снова послышался звук крадущихся шагов, затем наступила тишина.
Может быть, дверь все же открыта, но она в смятении не заметила? Эмма громко спросила:
— Есть тут кто-нибудь?
Она вглядывалась в кромешную тьму, пока у нее не заболели глаза. Тишина, казалось, воцарилась в ее каморке навсегда.
В сознании Эммы постепенно укоренялась Мысль: кто-то отпер дверь — и она больше не пленница… Если, конечно, не подстроена новая ловушка.
Пусть это будет очередная западня — все-таки лучше, чем томительное ожидание развязки, от которого она рано или поздно сойдет с ума. Эмма, спотыкаясь, пробралась к выходу и повернула ручку. Дверь бесшумно открылась. Она увидела перед собой смутные очертания узкой деревянной лестницы, которая вела в комнату, похожую на хлев. Лунный свет, проникавший сквозь проем, в котором не было дверей, освещал что-то, напоминавшее старый экипаж. Значит, ее заперли в каморке, расположенной над старой конюшней Кортландса! И она не грезила наяву, когда слышала голоса Мегги и Дины! Оказывается, все это время она томилась совсем близко от дома.
Но как объяснить взвившиеся в небо гигантские языки пламени? Богатое воображение Эммы рисовало одну картину чудовищней другой.
А вдруг кто-то из обитателей Кортландса был ее похитителем и даже убийцей как в воду канувшей Луизы? Может быть, этот преступник затаился сейчас в темноте, собираясь прикончить Эмму, когда она начнет спускаться по шатким ступеням лестницы.
Неизвестный, который тайком отпер дверь, расставил ей смертельные сети.
Эмма медленно, с огромным напряжением спускалась вниз; измученная женщина находилась в полуобморочном состоянии: у нее болела и кружилась голова, подгибались от слабости ноги, почти не действовала раненая рука.