Цена Шагала

Галицкий Петр

Он быстро отстучал на компьютере письмо, полное недомолвок и умолчаний, вставил туда нужную цифру и запустил свою информацию во всемирную паутину. «Дело сделано, Рубикон перейден, - сказал себе Илья Андреевич.
– Теперь займемся поисками клиента».

На третий день пребывания Сорина в больнице случилось то, чего Андрей ждал уже давно. Около часу дня, в сопровождении все той же миловидной медсестры, в комнату степенно вошел невысокий плотный человек лет шестидесяти в халате, накинутом поверх твидового пиджака, не спеша подвинул стул к кровати, уселся и, достав небольшой синий

блокнот, представился сержантом уголовной полиции Майклом Саммерсом.

–  Сэр, - начал он, - мне хотелось бы уточнить подробности происшедшего с вами. Во-первых: как ваше имя?

Делая вид, что он с трудом ворочает языком, хриплым шепотом Андрей выдавил из себя:

–  Милош Германович.

Англичанин невозмутимо записал данные в блокнот.

–  Откуда вы, сэр?
– продолжил он.

–  Югославия, Сербия, Дубровник, - отрывисто хрипел Сорин.

Лицо полицейского осталось непроницаемым, однако легкая тень неудовольствия все-таки пробежала по нему.

–  Как оказались здесь?

–  Понимаю плохо, - ответил Сорин.

–  Как приехали?
– переформулировал свой вопрос сержант.

–  Долго. Добирался долго. Бежал от войны. Ищу работу.

–  Давно ли находитесь на территории Великобритании?

–  Недавно. Только приехал.

–  Что с вами произошло?

–  Не знаю. Гулял в парке. Помню боль, потом - ничего.

–  При вас не было обнаружено документов. Где вы живете, сэр?

–  В гостинице, - отвечал Сорин.

–  Название гостиницы?

–  Не помню. Могу показать.

Саммерс посмотрел в сторону медсестры.

–  Как он себя чувствует?
– обратился он к ней с вопросом.
– Скоро ли сможет вставать?

–  Но сэр, пациент еще чрезвычайно слаб. Я думаю, не раньше, чем через неделю.

«Отлично, - усмехнулся про себя Сорин.
– Выгляжу я, видимо, чудовищно. А вот насчет моего самочувствия она не права». Уже сегодня сделавшему над собой усилие Сорину удалось несколько раз приподняться и сесть на кровати. Не без труда, но все же это ему удалось. И потому Андрей понимал, что еще немного и он сможет ходить. «Неделя мне не нужна, - думал Сорин.
– А вот два дня были бы необходимы. Через два дня, милый сержант, меня уже здесь не будет. Если ты не успеешь до того времени найти сербского переводчика, - а я очень надеюсь, что не успеешь, - тогда наше кратковременное знакомство прибавит тебе головной боли, а мне - радости». И, стараясь избежать дальнейших вопросов, он медленно прикрыл глаза.

–  Сэр, вы меня слышите?
– раздался несколько встревоженный голос сержанта.

–  Сержант, - ответствовал ему несколько рассерженный голос медсестры.
– Я же говорила, что пациент еще очень слаб. На сегодня давайте прекратим. Приходите завтра. Я надеюсь, что ваша беседа будет более продолжительной.

–  Но, мэм, - попытался спорить сержант.

–  Никаких возражений, иначе я позову врача. Тем более, - добавила она с некоторым ехидством, - я думаю, вы не владеете сербским, а, как видите, ему по-английски говорить трудно.

–  Хорошо, - спокойно согласился господин Саммерс.
– Я приду завтра в это же время.

–  Пожалуйста, сержант.

Сорин

слышал, как захлопнулась дверь и как, продолжая о чем-то беседовать, полицейский и медсестра удалились по коридору.

Полежав еще несколько секунд в тишине, он открыл глаза. «Ну что же - поздравим себя, - сказал Андрей.
– Первый экзамен сдан. То ли еще будет завтра».

Сидя в своем кабинете, Ермилов задумчиво теребил ручку. Потом нажал кнопку селекторной связи и произнес: «Позовите-ка Шутова ко мне». Минут через пять Шутов появился в кабинете.

–  Вот что, Слава, - задумчиво начал Геннадий Андреевич.
– Твои люди из путешествия в туманный Альбион вернулись?

–  В Англию, что ли?
– уточнил Шутов.

–  Туда, туда.

–  Да, вернулись.

–  Ну, и какая информация?

–  Все было сделано чисто и аккуратно. Вещи у вашего, этого, антиквара.

–  Это-то я и без тебя знаю, дружок. А вот достань-ка ты мне английские газеты за последние несколько дней.

–  Зачем, Геннадий Андреевич?
– удивился Слава.

–  Есть ли у тебя, дружок, хоть одно подтверждение тому, что дело было сделано чисто?

–  То есть?

–  Я, видишь ли, хочу удостовериться, что наш юный друг сейчас попивает нектар в райских кущах, а не лежит где-нибудь на коечке под капельницей.

–  Да быть того не может, Геннадий Андреевич, зря вы сомневаетесь.

–  А ты все ж таки подсуетись. Сегодня к вечеру, к концу рабочего дня, надыбай мне то, что надо. Понял, Славочка?
– сказал он уже более жестким тоном.

–  Сделаю, Геннадий Андреевич, что вы просите. Только, по-моему, это напрасное беспокойство.

–  Твое дело - выполнять.

–  Уже в пути!
– весело ответил Шутов и покинул кабинет.

Ермилов и сам не знал, почему он попросил у Шутова доказательства, зачем решил проверять английские газеты, но давняя привычка самому удостоверяться в том, что делают его подчиненные, сработала и на этот раз.

«Лондон - не Москва, - говорил он себе.
– Да и этот Кошенов тот еще жук. Нет, конечно, на прямой обман он никогда не пойдет, о каком-нибудь там сговоре с этим пацаном и речь идти не может, однако «доверяй, но проверяй». Уж больно елейным был голос Ильи Андреевича в трубке, больно неожиданным показалось Ермилову предложение английского антиквара. «Что-то здесь все-таки не так, - думал председатель «Гентрейд консалтинга». Он читал и перечитывал послание Кошенова, полученное по электронной почте, и хмурился, задумчиво теребя ручку в руках. «Что-то все-таки не так».

Ближе к ночи того же дня Сорин решился вылезти из своей палаты. Аккуратно отсоединив капельницы и датчики, прикрепленные к запястью и сердцу, он медленно, обливаясь холодным потом, сел на кровати. Спустил ноги и, превозмогая слабость, цепляясь за спинку кровати, тумбочку, стул, наконец, дверной косяк, сделал несколько шагов к выходу. Сквозь щель в приоткрытой двери он увидел в коридоре, метрах в двадцати от себя освещенное пространство, где, вероятнее всего, стоял стол, сидела дежурная медсестра. Стараясь практически не дышать, он протиснулся в коридор и, хватаясь руками за стену, побрел в противоположную сторону.