Цена твоего молчания
Шрифт:
И я.
Мда…
— А как же слова Пашки? — «уцепилась» я за последний аргумент, — ну, о том, что Вова знал, что он…ко мне, в общем, чувствует…
Произнести слово «любит» так и не смогла. До сих пор в голове не укладывалось, что лучший друг, с которым мы столько лет не расставались дольше, чем на пару дней, мог испытывать что-то большее ко мне. Когда это произошло?
Нет, я решительно не понимала.
— А что с ними не так? — приподняла брови подруга, сделав глоток прозрачного напитка и подцепив виноградину из блюда
— Все с ними не так! — повысила я голос, но тут же осеклась, устыдившись собственного порыва, — получается, что Пашка ему доверился, рассказал. А он…ко мне…
— Ну, тут тебе лучше спросить у него самого, — Леся смотрела на меня с сочувствием, — ход мыслей мужчины понять сложно. Но я не вижу криминала — подумаешь, понравилась девушка. Тем более Пашка ему наверняка все уши прожужжал, сам тебя разрекламировал дальше некуда. Сам тормоз, если уж на то пошло! Мог бы давно попытаться выйти из френдзоны, вместо того, чтобы сейчас обижаться на всех вокруг.
— Лесь, ну зачем ты так, — попробовала я защитить друга, — не все же могут с места в карьер. Стеснялся, наверное…
— Ага, ага, — закивала она с иронией, — наверное. Так бы до пенсии и топтался вокруг в надежде, что само как-нибудь все сложится. Насть, не говори глупостей! Он прав только в одном — всем давно было понятно, что ты ему нравишься. Даже я тебе не раз прямым текстом говорила, что твой друг тебе не просто «друг».
— Я думала, что ты просто подкалываешь меня, — растерянно пробормотала, пытаясь переварить слова девушки.
— Ага, из раза в раз одна и та же шутка, — слегка обиделись на меня, — неужели у меня настолько все плохо с чувством юмора?
— Нет, — помотала я головой с поспешностью, едва не стоившей мне вывиха в шейных позвонках, — просто…все просто так…
— Сложно, — закончила за меня Леся и вздохнула, становясь серьезной, — Насть, брось себя изводить. Пойми, даже если бы ты узнала обо всем раньше и не так, ничего бы не изменилось.
Я в искреннем удивлении подняла голову, уставившись на подругу, словно на чудо природы.
— Да, да, — кивнула она, — хотя, если честно, я уверена, что все было бы еще хуже. Признайся, ты же и сейчас, зная про чувства Паши, не думаешь о том, что между вами могло быть больше, чем дружба?
Я задумалась, но совсем ненадолго. Как это не было печально осознавать, но Леся оказалась права от начала и до конца. Я думала обо всем — о сцене у фонтана, о новых гранях личности друга, о словах и поступках Вовы, но ни разу — о своих чувствах к Пашке. Точнее, о возможности «углубления» этих самых чувств. Меня безумно расстраивала потеря друга. Но ни на миг не рассматривалась перспектива быть с ним парой. И это отдавало махровым эгоизмом…
— Вот о чем я и говорю, — на моем лице, судя по всему, было написано достаточно, чтобы Леся удовлетворенно кивнула, — признайся он раньше, и ваша дружба бы закончилась ровно на этом
Я подавленно молчала, поглаживая ногтем стекло ножки бокала. В голове все смешалось кучей, а я вдруг ощутила, как устала. Оказывается, от мыслей можно устать куда сильнее, чем от физической работы.
— И что мне делать? — задала сакраментальный вопрос, с надеждой глядя на подругу, которая еле заметно начала улыбаться.
— Ну, для начала не пороть горячку. Ты в курсе, что у тебя большие проблемы с доверием к людям, если в частности, и коммуникацией, если в общем?
— А то ж, — проворчала, вздохнув, — вроде и не тайна даже.
— Так работать над собой надо. Или как Пашка надеешься, что само наладится и все всё поймут?
— К чему ты это? — не то, чтобы совсем не понимала, но… всегда хочется верить, что ты белый и пушистый и совсем-совсем ни в чем не виноват.
— К тому, что разговаривать надо словами через рот, Настя. И если ты хочешь доверия от Вовчика, то сама будь добра открыться. В одни ворота игра обычно быстро заканчивается.
Пауза была недолгой. Я кивнула, соглашаясь. Как хорошо, что есть тот, кто может быстро разложить все «по полочкам» и вправить тебе мозг… Снова поскоблила ногтем ножку бокала…
— Да что ж ты его мучаешь! — подскочила Леся, едва не заставив машинально взвиться на ноги за ней следом, — пей, давай! Расслабишься, наконец!
Посмотрела на нее. На бокал. Снова на нее…
— Нет, прости, не могу, — качнула головой, отодвигая напиток, — даже в благородных целях. Не могу себя заставить.
— Ну, не можешь, так не можешь, — бокал забрали, а подруга открыла шкаф, доставая большую кружку, — с лимоном, малиной или бергамотом?
— С лимоном, — ответила, улыбаясь и расслабляясь одновременно, — и две ложки сахару! Гулять, так гулять!
И веселый смех окончательно развеял гнетущую атмосферу разговора.
Позже, после вкусного чая с не менее вкусным печеньем, мы обсудили ситуацию с мамой. И вот тут между нами разногласий не возникло — подозрения оказались схожи. Вот только выхода ни я, ни подруга не видели. Оставалось только ждать…
И уже поздно вечером, когда мы ложились спать — Леся категорически отказалась отпускать меня одну ночью куда-либо — я вдруг опомнилась, мысленно надавав себе пощечин.
— Лесь? — позвала вполголоса, устраиваясь поудобнее на полу. Тонкий матрац, два толстых одеяла — мне было более чем мягко и комфортно.
— М? — откликнулась подруга с кровати, выразительно зевнув. Неудивительно, стрелки часов давным-давно перевалили за полночь.
— А как у тебя самой дела? Как Дима?
Леська почему-то замолчала. И за ту минуту, что длилась какая-то тяжелая, удушливая пауза, я успела перенервничать едва ли не сильнее, чем до прихода сюда. И оказалось, что неспроста…