Цена твоего прощения
Шрифт:
Нападаю, легко преодолевая эти ничтожные миллиметры, и кусаю Сабира вместо поцелуя. Кажется, я немного не рассчитала, потому что почувствовала солоноватый привкус крови. Но я явно решила играть не на своем поле. Сабир сжал меня так, что казалось ещё чуть сильнее, и затрещат рёбра. С рычанием дикого зверя он набросился уже на мои губы, не сдерживаясь, жадно кусая, подчиняя, заставляя принять его напор и уступить, подчиниться. Почувствовать его голод и желание.
Но уступать ему не хотелось. Даже в поцелуе. Я не готова только принимать, смиренно ожидая, когда господин соизволит вспомнить о своей собственности!
И откуда только храбрость взялась, но я запускаю пальцы в короткие волосы на его затылке и прижимаю его голову, хоть в этом и нет необходимости, потому что кажется губы слиплись намертво. И сама начинаю его целовать, кусаю его губы и тут же зализываю раны, извиняясь за причинённую боль.
– Дикая! Лисица бешеная!
– хрипло шепчет он, утыкаясь мне в шею.
– С ума сводишь, дразнишь. Распаляешь с полуоборота, сама обжигаешь, инстинкты растравливаешь. Доиграешься, Киррра! Додразнишься!
– То есть мужа целовать мне нельзя? Супружеский долг только готовкой ограничивается?
– что творю, он же и так на грани, мышцы под кожей каменные от напряжения.
Несколько секунд тишины и Сабир начинает смеяться.
– Видела бы ты свои глазки сейчас, лисёнок! Храбрая мышка перед веником.
– Ему идёт улыбка, делая его мягче и моложе.
– Только учти, жена, что после таких поцелуев, твой супружеский долг ограничится кое-чем другим. Пошёл – ка, я в зал, пока наш завтрак не перенёсся на неопределенное время.
Быстро поцеловав меня в висок, Сабир ушёл ворочать свои железки. А я развернулась к раковине. Щеки горели. Вот это я выдала экспромт! От собственной смелости внутри аж потряхивало и одновременно хотелось улыбаться.
Мысль о том, что непонятно, зачем это надо было ему, самому Сабиру, и почему так странно произошло, испортила настроение, но ненадолго. Никогда не понимала желания обмануть саму себя. Вот и сейчас, уж себе бы я могла признаться, что этот дикий, неуправляемый и порой совершенно не воспитанный мужчина, что может бережно и аккуратно поправить локон, выбившийся из причёски, и этими же руками переломать кости не так что-то сказавшему бандюку, мне не безразличен. Настолько не безразличен, что я очень хочу быть для него важной и значимой, и не только как работник. Я хочу, чтобы он был моим, принадлежал мне целиком и полностью. Хочу, чтобы он испытывал ко мне те же чувства, что разбудил во мне.
И вот тебе, Кира, исполнение желаний! Ещё даже до того, как ты их озвучила. Я так боялась, что будет потом. Но разве свидетельство о браке и обручальное кольцо на пальце не гарантия того, что он не исчезнет из моей жизни также стремительно, как и появился? Разве стал бы он связывать себя со мной, если бы я была бы ему безразлична? И теперь, я не просто одна из многих.
Ну да, господин назначил меня любимой женой! Любимой ли? О желаниях своих, об ощущениях он уже говорил не единожды, а про чувства ни разу. Да и способен ли на чувства такой мужчина, как Сабир? Жёсткий, властный, не терпящий неподчинения, нагоняющий страх, даже на своих подчинённых и бойцов! Таким, как несколько минут назад, я вижу его крайне редко. И
И пока в голове мысли вольным табуном носятся, как хотят, руки уже промывают печень. И потихоньку, сосредоточенность возвращается, ведя за собой спокойствие и уверенность. "Решайте задачи, всегда исходя из их приоритетности", говорил нам-студентам профессор в университете. Вот сейчас главная задача, накормить мужа. Вот этим и займусь.
Когда вернулся Сабир, я уже укладывала слоями печеночные блины, промазывая их жирным пралине из перетертых грецких орехов, жаренного лука и тушёных в сливках грибов. И пусть мне частенько говорили, что пралине это сладкая смесь для начинки конфет, я всё равно считала по-своему.
Стопка из семнадцати тонких слоев с широкой прослойкой гордо возвышалась на тарелке. Остался последний штрих, все это обмазать сметанно-сырным соусом. Этому блюду нужно постоять, чтобы пропитаться, поэтому чеснок я не добавляла. Достаточно будет и грецкого ореха.
– Это что?
– Сабир с удивлением разглядывал то, что у меня получилось.
– Нууу... Если у нас свадьба, то это свадебный торт!
– не сдержавшись я рассмеялась, наблюдая за выражением лица мужчины.
– Свадебный торт из печени? Первый раз такое слышу! Это ты на ходу придумала?
– с подозрением разглядывает меня муж.
– Нет, ты что. Подобных рецептов масса. Прокручиваешь печень в мясорубке, а потом жаришь слои, как блины. Кто-то добавляет морковь, лук, чеснок... Да что угодно. Но мне нравится именно этот вариант, сливочно-грибной.
– Поспешила его успокоить.
– Тебе? Тоже по печени тащишься?
– уточняет уже улыбаясь.
– Приходиться "тащиться". У меня анемия, поэтому печень, яблоки и гранатовый сок в моем рационе постоянно.
– Поделилась с ним, но заметив слишком серьёзный взгляд, поспешила отбрыкаться от похода по врачам.
– Все нормально, с анемией у нас две трети страны ходят и нормально живут, не надо мне медицинское освидетельствование устраивать, словно мне завтра в космос!
– А почему нет? Сгоним всех этих докторов, и пусть убирают!
– пожал плечами Сабир. Вот я так и думала.
– Давай обойдёмся без этого? Жить мне это совершенно не мешает, а лишних вмешательств и ограничений я бы не хотела. А сейчас начнутся, диеты, лекарства... Ну это всё!
– объясняла я, нарезая тонкими ломтиками белый хлеб.
Подсоленное оливковое масло уже разгорелось на сковороде, куда эти ломтики и отправлялись. Главное не превратить в сухарь, вместо мягкого хлеба с хрустящей корочкой. Чуть подержав с одной стороны, переворачивала на другую и сразу посыпала смесью измельчённого укропа, розмарина и вяленого томата.
– Любишь же ты заморочиться.
– Улыбается Сабир, наблюдая за тем, как я выкладываю горячие хлебцы на бумажные салфетки, чтобы убрать лишнее масло.
– Но я не против!
– Ещё бы! Результат-то этих заморочек на твоей тарелке!
– улыбаюсь ему в ответ.
На самом деле каждый раз волнуюсь, когда он ест что-то, приготовленное мной. Понравится или нет? А вот он нет, уверенно притягивает к себе тарелку. Это в первый раз, когда я готовила после ресторана, он осторожничал, понемногу пробовал. А сейчас шутит, чтоб далеко лопатку не убирала, всё равно добавку докладывать. И это безумно приятно.