Цена твоей нелюбви. Я к тебе не вернусь
Шрифт:
Папа увидел новости и решил, что я действительно такая, какой меня выставила пресса. Но меня конкретно подставили. И сейчас я даже не сомневаюсь, что это сделала та самая Лариса. Других версий пока нет, да и думать не желаю больше. Возможно, вместе с Альпом. Но зачем ему нужно... я понятия не имею.
Что касается матери… Она самый большой предатель в моей жизни. Наверное потому, что с детства я больше была привязана к ней. Да и у кого не так?
По сути... Альпарслан — чужой мне человек. А мать... Я же ей родная! Она меня родила,
Ладно, пусть молчит сколько хочет, но зачем настраивать отца и брата против меня? Ведь она могла бы как-то их смягчить. Но раз они пришли ко мне и устроили скандал посреди улицы... Значит, мама не то, чтобы поддержать меня, наоборот — поддакивала во всем, и натравила их на меня. Хотя даже если это так… По-настоящему любящие люди так никогда не поступили бы…
Их жестокость не имела границ, как и слова отца, которые резали меня на части.
«Жалею, что тебя мать родила», — так и звучат бесперебойным ритмом его фраза в голове. Отравляет все внутренности.
— Как ты? — спрашивает Руслан, едва мы оказываемся в ВИП-комнате и располагаемся за столом.
Я пожимаю плечами, сама не понимая, что чувствую. Знаю одно: у меня теперь действительно никого не осталось кроме друзей. У меня есть всего одна родная кровь — так это малыш под моим сердцем.
Абрамов смотрит на меня пристальным взглядом. Рассматривает мое лицо, опускается к губам и, задержав на них глаза, качает головой, будто отгоняя лишние мысли.
Вздыхаю. Мне настолько больно в данный момент, что разговаривать нет сил и реагировать на него — тоже. Да и вообще что-либо обсуждать желания нет.
Шеф заказывает чай. И едва официант покидает помещение, он вкрадчиво интересуется:
— Ужинать, я так понимаю, мы не будем?
Причина приезда до произошедшего была ясна, как день, но теперь, после всего, что я пережила недавно… Рассказывать обо всем сил просто нет. И думать о подруге просто не получается… Голова раскалывается. Сердце сжимается от боли.
— Я не хочу. Спасибо. Да и зря мы сюда приехали, — нервно постукиваю пальцами по столу.
Руслан, видя мое состояние, понимающе кивает.
— Давай тогда чай выпьем и поедем. Так сойдет? Тебе нужно отвлечься немного.
— Да, наверное, так будет лучше, — с протяжным вздохом, отвечаю, откидываясь на спинку стула. — Я же хотела про Лейлу рассказать…
— Попозже, — перебивает меня Руслан. — Ты сама едва на ногах, а думаешь о подруге. Если действительно ее выгнали из дома, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ей помочь. Договорились?
Я слабо улыбаюсь. Благодарна ему безмерно, но у меня действительно не осталось никаких
Уже в машине, Абрамов то и дело пытается меня отвлечь, задавая вопросы по работе и рассказывая, какие у него были сотрудники еще до моего появления.
Мне, честно говоря, не интересно, однако я пытаюсь прислушаться хотя бы для того, чтобы забыть... Отойти от тех слов, что мне высказали уже чужие для меня люди.
Папа слишком жесток ко мне, брат — вообще в облаках витает, верит в то, что Альп белый и пушистый только потому, что тот выручил его и вытащил из дерьма.
В этом бездушном мире правят деньги, слава и власть. Все это туманит разум. Человек перестает быть человеком. Теряет свой прежний облик и это действительно страшно… Очень страшно.
Но все же это не повод так обращаться с родной сестрой, какие бы заоблачные перспективы не стояли перед ним.
Понимание того, что я никогда в жизни не прощу свою семью приходит сразу. Их для меня больше нет, как и меня для них.
Перекошенное от злости лицо отца так и стоит перед глазами. Пробирает до дрожи, возвращая в адские минуты падения в овраг. Зажмуриваясь, я пытаясь отогнать удушающие меня мысли, но не могу…. Слова отца набатом стучат в висках. Ком встает поперек горла, сглотнуть не удается. А тошнота отнимает все силы и энергию.
Смотрю перед собой, не слыша слов Руслана. Вернее, все слышу, однако суть не улавливаю. В ушах звенит от напряжения.
— Дарина, — лёгкое прикосновение к моей руке приводит меня в чувство.
Его горячие пальцы сжимают мое запястье и заставляют повернуть голову, заглянуть в его темные глаза.
— А? — выгибаю бровь. — Да?
— О чем ты думаешь? Так сильно задели их слова? — произносит с хрипотцой в голосе.
— А как ты думаешь, Руслан? Они — это мой отец и брат. Я не ожидала... Вместо того, чтобы нормально во всем разобраться… — не договариваю, из горла вырывается истеричный смех.
Закрываю рот ладонью и снова зажмуриваюсь, чувствуя, как к глазам набегают слезы.
— Они больше не появятся на твоем пути, — чеканит он. — Я тебе обещаю.
— Я уже поняла, что не появятся, — горько усмехаюсь. — Потому что они вычеркнули меня из своей жизни. Отцу я больше не дочь, а брату не сестра.
— Дарина…
— Скажи, а как мне жить с таким позором дальше? Ведь в глазах людей я просто легкодоступная женщина. Да еще и предательница. Я просто... Просто...
Голос срывается, превращаясь в хриплый шепот. Всхлипываю, затем как маленький ребенок шмыгаю носом. Не хочется показывать свою слабость перед Русланом, однако эмоции берут верх и я ничего с собой не могу поделать.
Слезы градом катятся по щекам. Руслан крепче сжимает мою руку, останавливаясь у нашего здания.