Цена власти
Шрифт:
Сквозь распоротый бок выступают внутренние органы. Невероятно! Саян вылупил глаза. Тач, орудуя изогнутой иголкой, уверенно сшивает… рассечённую кишку! Аккуратный шов протянулся сантиметров на пять. Ещё немного и можно будет сшивать кожу. От раны, от разорванной одежды и от рук Тача несёт чистым спиртом. Какие ни какие, а шансы у раненого есть.
– Чем его так? – Саян прижал голову раненого к земле.
– Ясно дело чем – медным топором, – буркнул Ягис.
– А что он так дёргается? Мологан давали?
– Нет.
– Почему? –
– Кончился весь. Слишком много раненых, - пояснил Ансив.
– Проклятье, - тихо ругнулся Саян.
Давно пора создавать полноценную медслужбу и стратегические запасы. Собираясь на войну, Саян нагнал по больше спирта, заготовил пару литров обезболивающей настойки мологан и целую кучу перевязочных материалов. И всё мало!
– Спирт остался? – спросил Саян.
– Вон, – Ансив показал глазами на кувшинчик с узким горлышком. – На донышке. На Вождя много ушло.
– Так это утус Терш? – Саян на миг оторвал ладони от лица раненного.
– Он самый, - ответил Ягис.
– Заткнитесь! – одёрнул Тач. – Мешаете.
Как бы ни старался Тач поскорей завершить мучительную операцию, но минут двадцать ушло на соединение разорванных краёв раны и наложение повязки. Наконец, подхватив утуса Терша, друзья переложили раненого на импровизированные носилки. Стараясь не трясти Вождя, Ягис и Ансив унесли его.
Тач, разогнув натруженную спину, блаженно потянулся всем телом. Полевая хирургия потому и называется полевой, что особых удобств как для раненых, так и для хирургов не предусматривает. Саян, пользуясь минутным перерывом, произнёс:
– Тач, сегодня ты участвовал в бою последний раз.
От удивления молодой охотник чуть не упал.
– Но… почему? Умелец! Я плохо дрался?! – воскликнул Тач.
– Нет. Дрался ты неплохо, - заверил Саян. – Но только что ты доказал, что лечить раны у тебя получается намного лучше. В качестве лекаря ты принесёшь племени гораздо больше пользы.
– Но…, - попытался возразить Тач.
– Никаких «но»! – решительно заявил Саян. – Тач, у тебя талант. Так развивай его! Я научу тебя искусству чтения и письма, тебе это очень пригодится. Поверь мне – хороший воин из тебя всё равно не получится.
Бесполезный диспут прекратился с появление очередного раненого. На расстеленную шкуру положили совсем юного парня без сознания. Глубокий разрез протянулся наискось через лоб. Кровь залила лицо, но, Саян присмотрелся повнимательней, это тус Ин, из отряда. Когда его ранило? До распада фаланги, или после?
– Смотри, Саян, – зашептал Ягис. – Опять медь! Края у раны слишком ровные. Ну на кой хрен ты не сохранил секрет выплавки в тайне? Они же нас… Теперь… Этим топорами…
– А на тот хрен не сохранил, – Саян перешёл на шёпот. – Как невозможно построить коммунизм в отдельно взятой стране, так невозможно добиться прогресса в отдельно взятом племени.
– А если бы тебе в ученики из Звёздного Зверя набиваться стали бы? Взял?
– Обязательно, – признался Саян. –
– Я отказываюсь тебя понимать, - обречённо произнёс Ягис.
– Тише вы! – шикнул Тач. – Мешаете.
Круговерть с ранеными продолжалась до позднего вечера. Но все более-менее серьёзные операции провёл Тач. Саян только промывал неглубокие раны и накладывал повязки.
Пришло время подсчитывать потери. На войну отправилось 1455 человек. 411 погибло и ещё около двух десятков тяжело раненых не доживут до утра. Ну а в той или иной степени досталось всем. Сколько же погибло воинов Звёздной Рыбы никто не считал. По очень грубой и приблизительной оценке не меньше восьми сотен.
Тем же вечером Саян подсчитал собственные потери. Пока отряд сражался в плотном строю, ни погибших, ни даже раненых не было. А под конец сражения, когда фаланга распалась, убили четверых. За жизнь ещё одного не поручится даже Тач.
В целом, результат впечатляет. Обученный сражаться строем отряд последователей с блеском прошёл боевое испытание. На том месте, где они встали в круговую оборону, воины Звёздной Рыбы оставили больше сотни жизней. Три десятка человек положили в три раза больше. Какое ещё нужно доказательство превосходства сжатого кулака над растопыренными пальцами?
Но больше богатых трофеев и трупов поверженного врага радует другое: из трёх десятков человек никто не бросил щит, не отшвырнул копьё и не кинулся сломя голову в гущу сражения. Все, абсолютно все, остались на местах, даже когда пьянящий душу бой откатился в сторону. А это значит – армейская дисциплина взяла вверх над первобытным боевым безумием. Эмоции так и не смогли вырвать у разума бразды правления.
Глава 13. «Работорговцы».
Гонять новобранцев – самое неблагодарное занятие в мире.
– Зверь! Птица! Зверь! Птица! Зверь! Птица!
Десять подростков от двенадцати до четырнадцати лет отроду, шагая по утоптанной поляне, старательно изображают фалангу. Безусые лица вытянуты и напряжены. Руки, словно обрывки верёвок, болтаются в разные стороны. Саян, как заправский сержант, стоит в стороне и внимательно следит за ногами новобранцев. Длинная палочка-указка и средство для воспитания в такт шагам хлопает по голенищу мокасин. От бесконечного повторения одних и тех же слов першит во рту.
– На месте… стой! Раз! Два!
Пока получается неважно: вместо дружного притопа, десяток ног выдал размытую барабанную дробь. Хоть лбами перестали трескаться и то прогресс.
– Нале… во! Раз! Два!
Половина подростков, как и положено, повернулась налево, а вторая половина направо.
– Проклятье, – не сдержался Саян. – Отставить!
Подростки, смущённо поглядывая друг на друга, повернулись в прежнее положение. Вот так всегда, Саян нервно хлестнул палочкой-указкой по голенищу мокасин, стоит чуть расслабиться, перейти на привычное «влево», «вправо», как новобранцы разбегаются кто в лес, кто по дрова. Но их можно понять.