Цена желаний

Хейер Джорджетт

– В таких обстоятельствах люди не всегда сохраняют способность думать. Если бы они сохраняли ее, было бы куда больше неразгаданных тайн.

– Это верно, но разве мы уже не решили, что в данном деле убийца был чрезвычайно хладнокровен?

– Если предположить, что убийца Арнольда Верикера и убийца Роджера Верикера – одно и то же лицо, – тоскливо произнес Ханнасайд. – Сам я в этом мало сомневаюсь, но другой вопрос – сумею ли я доказать. Между прочим, где вы были вчера вечером?

– Я так и знал, – заметил Джайлз. – Я был с мисс Верикер с семи часов, когда зашел за ней в мастерскую, и приблизительно до четверти двенадцатого, когда проводил ее туда же. Мы поужинали у Фаволи, а потом пошли в театр «Уиндем».

Проводив мисс Верикер, я вернулся назад в Темпл на такси, на том же самом такси, в котором мы приехали из театра. Это будет легко установить. Вернувшись в Темпл, я лег спать. Боюсь, мой слуга уже спал в это время, так что я не смогу представить доказательств, что до самого утра оставался в постели. Как считает полицейский врач, сколько времени прошло с момента смерти?

– Инспектор Дейвис говорит, по меньшей мере семь или восемь часов, а может, даже и больше. Как я понимаю, он осматривал тело приблизительно в семь сорок пять сегодня утром.

– Ну, полагаю, я мог бы это сделать, – размышлял Джайлз. – Только сомневаюсь, что Роджер мог еще не спать и писать письма в час ночи, насколько я его знаю.

– В данный момент вы не являетесь одним из подозреваемых, – ответил Ханнасайд. На лице его была тень улыбки. Когда сержант Хемингуэй снова вошел в комнату, сопровождая привратника, он повернулся и сказал в своей доброжелательной манере: – Доброе утро. Вы здешний привратник?

– Да, сэр, – сказал человек, с опаской оглядывая комнату. – По крайней мере, правильней сказать, ночной привратник.

– Как вас зовут?

– Флетчер, сэр. Генри Джордж Флетчер.

– Я записал его имя и адрес, суперинтендант, – вставил сержант.

– Хорошо. В какое время вы приходите на службу, Флетчер?

– В восемь вечера, сэр, и ухожу во столько же утром.

– Все это время вы находитесь в помещении? Флетчер слегка кашлянул.

– Ну, сэр, официально как бы… если вы меня понимаете. Иногда я выхожу подышать свежим вздохом. Я отлучаюсь не больше чем на пару минут или около того. Это бывает не часто.

– Вы выходили прошлой ночью?

– Нет, сэр.

– Вы совершенно в этом уверены?

– Да, сэр. Вечер вчера был холодный, и мне не захотелось выходить, у меня, как можно выразиться, подверженность простудам. У меня горел камин в комнате внизу, сержант там видел.

– Маленькая комната, как мне показалось, – сказал сержант. – Думаю, насквозь продувается.

– Именно, – согласился привратник.

– Сидите с закрытой дверью?

– Но это не запрещено, во всяком случае, в моих инструкциях, – сказал, защищаясь, Флетчер. – Если я нужен, мне звонят, и я слышу, как работает лифт, закрыта дверь или открыта. Я могу следить за всем с закрытой дверью, так как верхняя часть, как вы видели, застеклена.

– Конечно, можете, если не дремлете, – проницательно сказал сержант.

– Когда я на службе, я не сплю, – проворчал Флетчер.

Ханнасайд сказал:

– Ну, ладно, сержант. Я не думаю, что кто-нибудь стал бы винить вас, если бы вы немного вздремнули, Флетчер, Это, должно быть, скучная работа. Как я понимаю, прошлой ночью вы не слышали ничего похожего на выстрел.

– Нет, сэр, иначе бы я сразу сказал. Но мы находимся рядом с Экзибишн-роуд, а там прошлой ночью было много машин, которые ехали в Альберт-Холл по случаю большого веселья. Я полагаю, это был благотворительный бал. Так или иначе, было более шумно, чем обычно, но не в этом доме, это я могу поклясться.

– Понятно. Ваша главная входная дверь открыта всю ночь или вы ее запираете?

– Я не запираю до полуночи.

– Но потом запираете?

– Да, сэр, такие у меня инструкции.

– Так что, кто бы ни входил в здание после двенадцати, он должен позвонить, чтобы вы его впустили?

– Верно, сэр.

– Приходил ли

кто-нибудь поздно прошлой ночью?

– О да, сэр! Мистер и миссис Чолмонди из пятнадцатой квартиры, они пришли. Затем сэр Джордж и леди Фэрфакс и две молодые барышни, все они были на этом балу, о котором я вам говорил; и мистер Хамфриз, из шестой квартиры, он тоже вернулся поздно; и миссис Маскетт из девятой, и мисс…

– Насколько я понимаю, они все живут здесь? А не впускали ли вы каких-нибудь посетителей после двенадцати?

– Нет, сэр. Да в такой час вряд ли кто-то может прийти.

– А до двенадцати вы помните, входил ли кто-нибудь незнакомый в здание?

Привратник потер подбородок.

– Ну, понимаете ли, это довольно трудно сказать, – признался он. – Конечно, если бы я увидел кого-нибудь подозрительно слоняющегося, я бы сразу вышел; но, сэр, здесь двадцать квартир и довольно много людей входит и выходит. Если кто-то проходит мимо моей двери, я, естественно, смотрю, но я не всегда мог бы поклясться, кто это был, если проходят мимо прямо к лифту или лестнице. Например, я точно помню, что две дамы и три джентльмена поднимались наверх. Я так думаю, первая была мисс Мэттьюз, но я только видел ее шляпу, она была набок, как сейчас носят. Она пришла, должно быть, в восемь тридцать или около того. Вторая пришла вскоре после одиннадцати, но я видел ее только мельком. Я не заметил, как она выходила, так что полагаю, это была мисс Тернер, горничная миссис Делафорд, которая припозднилась. Затем пришел джентльмен – он поднимался на четвертый или пятый этаж. Это точно был чужой, потому что, спустившись около одиннадцати, он попросил меня вызвать такси. Такой высокий военный. Второму джентльмену нужна была квартира адмирала Крейвена, и я поднял его наверх. А другого я как следует не видел. Он пришел, должно быть, примерно в половине одиннадцатого, но поднимался пешком, не на лифте. Я подумал, что это был молодой мистер Маскетт, потому что на нем была такая черная фетровая шляпа, как мистер Маскетт носит с вечерним костюмом, но теперь, когда вы спрашиваете, я бы не удивился, если бы это был вовсе и не он, по той причине, что квартира мистера Маскетта на третьем этаже, а он не такой, чтобы идти пешком, когда есть лифт.

– Вы видели, как он выходил?

– Ну, точно не скажу, – признался привратник.

– А вы уверены, что больше никто чужой не входил в дом прошлой ночью?

– Не скажу, – осторожно ответил Флетчер. – То есть, я не мог бы поклясться в этом.

Было совершенно очевидно, что часть вечера привратник провел, уютно клюя носом у камина. Если бы даже его вынудили признаться в этом, мало что изменилось бы, так что Ханнасайд благоразумно оставил эту тему.

– Кто занимает соседнюю квартиру? – спросил он.

– Мистер Хамфриз, сэр. Я говорил вам о нем. Он был на балу и пришел домой поздно, около половины пятого утра, очень счастливый.

– А на другой стороне лестничной клетки?

– Мистер и миссис Томлинсон живут в третьей квартире, но сейчас они в отъезде, а четвертая не занята.

– А есть ли кто-то в квартире над этой?

– Да, сэр, миссис Маскетт, она тоже поздно пришла. Я говорю поздно: это было в половине первого. Но сомневаюсь, что она бы услышала выстрел. В этих квартирах хорошая звукоизоляция.

– Все равно, я поднимусь к ней, – сказал Ханнасайд. – Вы можете не ждать; я думаю, вам пора домой.

– Да, я уже задержался, – согласился привратник. – Конечно, если что-то нужно, я могу…

– Нет, ничего не нужно, спасибо. Но на вашем месте я не стал бы об этом распространяться.

– Я… ни за что, сэр. Мистер Джексон, наш управляющий, чрезвычайно встревожится, когда услышит об этом.

Ханнасайд промолчал.

– Да, а где управляющий?

– Его не было ночью, – ответил сержант. – Ждем его сегодня утром.