Ценник для генерала
Шрифт:
— ДТП занимаются дознаватели.
— Тогда, чтобы не терять времени, я вам скажу, что это одно и то же дело. ДТП подстроено. Это убийство.
— Какие у вас есть основания предполагать такое?
— Я не предполагаю, а уверен в этом. Вы разве не расслышали, что я сказал? Первая часть не вызывает сомнений. Некто угоняет большегрузный самосвал с площадки дорожно-строительной организации и совершает на нем аварию на трассе. А потом он скрывается с места происшествия, и его никто не находит. Повторю, что в этом никто не сомневается. Но есть и вторая часть этого происшествия. В то же самое время неизвестные люди
— И что же? — уловив паузу в рассказе незнакомца, спросил Чуриков. — Совпадение, и только.
— Я бы тоже так подумал, если бы не результаты элементарной проверки. Руководство местной дорожной полиции никого на трассе не ставило. В журнале дежурного не зафиксирован приказ выехать на такой-то километр и пускать машины в объезд. Заявления об аварии у моста тоже не было. Никто из инспекторов на аварию туда не выезжал. Такие материалы в дежурную часть не поступали.
— Вы уверены в этом? — Следователь наконец-то посмотрел Гурову в лицо.
— Проверьте, убедитесь сами. Это не сложно. Можете даже официальный запрос сделать.
Следователь вдруг замолчал, обводя пруд странным напряженным взглядом. Гуров заметил, как у него ходят желваки на скулах, хотя внешне Чуриков выглядел вполне спокойным.
— На вас оказывают давление? Я правильно понимаю? — спросил Гуров, не получил ответа и продолжил: — Ясно. Это о многом говорит. Извините, что побеспокоил, я просто думал, что вы…
— Да перестаньте! — вдруг зло процедил следователь сквозь зубы. — Все вы понимаете, все вам ясно! Кто вы вообще такой, что приходите, поучаете, намекаете? Кто вы? Боитесь сказать? Так какого хрена вы мне тут сочувственные песни поете?
— Ого!.. — Лев Иванович улыбнулся. — Вот это темперамент. А я считал вас спокойным и выдержанным человеком. Допекли?
— Не ваше дело, — буркнул Чуриков, успокаиваясь.
— Слушайте, а давайте начистоту, а? — вдруг весело сказал Гуров. — Я с вами до конца честным буду, вы — со мной. Глядишь, вместе мы такое дело провернем, что всем тошно станет.
— Тошно станет прежде всего мне. Потому что я тогда не смогу тут работать. Сожрут как меня, так и моего шефа, через которого мне пожелания спускают. Пока в вежливой форме.
— А если я вам помогу?
Следователь вытаращился на собеседника с таким видом, как будто тот только что свалился с неба, а теперь сидит тут как ни в чем не бывало. Он даже не ушибся. Гуров смотрел на следователя добрыми глазами и покровительственно кивал. Ни дать ни взять — добрый дядюшка.
— Да, я помогу вам раскрутить это дело. Вы предстанете в выигрышном свете в своем ведомстве. Мы прищемим хвост тем, кто покрывал преступников. Вы пойдете на повышение и получите майора.
— Сказочник! — заявил Чуриков.
— Я-то? — Гуров усмехнулся и вдруг стал серьезным. — Я, Олег Николаевич, не сказочник и не пустомеля. Полковник Гуров, к вашему
— Вот даже как! — Чуриков прищурился.
— Именно так. Учтите, что с вами или без вас, но я тут все вверх дном переверну, обязательно найду тех негодяев, которые убили моих товарищей. Только вам это будет уже все равно. Работать тут вы уже не будете. Я об этом позабочусь. Уважаю я только тех, кто до конца выполняет свой долг. Пришел в Следственное управление, так работай, а не протирай штаны и не лижи руки тем, кто выше тебя по положению.
Чуриков промолчал. Он снова уставился в пруд. Его лицо налилось пунцовым цветом, желваки снова ходили ходуном под кожей на скулах.
«Злится, — подметил Гуров. — Это хорошо. Значит, не боится. Выходит, что ему все это очень даже не нравится. Он будет только рад сломать систему».
— Ну так вот, — продолжил Гуров, как будто и не было у них лирических отступлений от главной темы разговора. — Это еще не все, Олег Николаевич. Я предположил, что водитель угнанного самосвала после аварии не просто убежал куда-нибудь. Если там все четко спланировано, а так оно и было, то водителя, после того как он выпрыгнул из кабины и удрал в лес, должен был кто-то подобрать и куда-то увезти. Я нашел следы, подтверждающие мои умозаключения.
— Следы? Какие? — заинтересовался Чуриков.
— Я прикинул кратчайший путь в лес, потом решил разыскать там хоть какую-то лесную дорогу и нашел ее. На ней я заметил следы легковой машины, долго стоявшей там, а также человека, который ждал около часа. Там неподалеку есть родничок. Человек отошел, чтобы попить, и оставил след, вполне подлежащий идентификации. — Гуров вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги, на который скопировал отпечаток подошвы башмака, снятый у родника.
Чуриков взял лист, развернул и буквально разинул рот. Он разглядывал рисунок подошвы, то поднося листок ближе к лицу, то отодвигая его. Гуров сразу понял, что следователь очень даже обрадовался такому подарку. Через минуту Чуриков аккуратно положил на лавку рядом с собой листок, полученный от Льва Ивановича, порылся в своей папке и извлек оттуда другой. Он протянул их Гурову и с торжествующим видом откинулся на спинку лавки.
— Это что? — Сыщик держал перед собой листы и сравнивал рисунки. — Одна и та же нога! Вот и дефект на рисунке, видите? В форме латинской буквы Y! Откуда это у вас? Где этот тип наследил?
— Сначала вы скажите: вам знаком полковник Крячко Станислав Васильевич? — Сосредоточенные, прищуренные глаза смотрели на Гурова. — Вижу, что знаком. Вы в курсе, что он несколько дней назад ехал из Минска в Пинск и исчез из поезда?
— Да, я в курсе этой истории.
— Этот след криминалисты транспортной милиции сняли в тамбуре того самого вагона, в котором ехал Крячко. Подробности вас интересуют? Две женщины, его соседки по купе, рассказали, что он перед сном вышел покурить и не вернулся. Они решили, что их попутчик мог встретить знакомых и засидеться у них до утра. Но Крячко не пришел. Проводнику пришлось решать вопрос с вещами пропавшего пассажира, когда поезд пришел на конечную станцию, в Пинск. Криминалисты не придали значения этому следу в тамбуре. Ведь после событий той ночи там прошли десятки людей. Но я решил его сохранить. Как чувствовал!