Ценный подарок (сборник)
Шрифт:
— Пожалуй, — согласился Часовщик.
Старший помощник растянул губы в длинной улыбке.
— Я знал, что с вами можно договориться. Тот был слишком молод и неопытен. Нельзя было посылать его к вам. Скажите, пожалуйста, когда будут готовы часы.
— Никогда, — спокойно ответил Часовщик. — Я уже говорил, что они нуждаются в мелком ремонте, а я занимаюсь только сложным.
Улыбка сползла с лица Старшего помощника, как кожа со змеи, но по-прежнему он был
— Понимаю, я еще не упоминал материального стимула.
— Чего? — не понял Часовщик.
— Я хотел сказать, что за ремонт этих часов вы получите такое вознаграждение, какое не получает ни один часовщик.
— Все! — резко сказал Мастер. — Оставьте меня. Я занят. Не мешайте мне работать.
Скулы на лице Старшего помощника стали такими, будто превратились в камни. Он холодно попрощался с Часовщиком, забыв даже сказать: «Привет супруге».
Этот разговор огорчил Часовщика, он не любил обижать людей. Некоторое время он ходил по мастерской, повторяя:
— О-хо-хо, хо-хо, хо-хо!.. Охохонюшки, хо-хо!
А потом принялся за работу.
Как только дома узнали об этом происшествии, поднялась паника.
— Это семейная диверсия! — кричал тонким голосом Философ. — Что ты наделал, отец!.. Через неделю у меня диссертация. Все подготовлено, а теперь меня могут провалить. Начальник обидится! Мне накидают черных шаров!.. Кажется, ты этого не понимаешь, моя дорогая супруга.
— Как это не понимаю, — обиженно чуть-чуть подняла Юридическая дама брови, — у меня самой через неделю в суде очень сложная защита.
— Подумаешь, твоя защита! — брезгливо сказал муж.
— Подумаешь, твоя диссертация, — фыркнула жена. И супруги стали обмениваться совсем не философскими и не юридическими словами.
Позвонили Биологу. Он, подумав, сказал:
— Очень интересно. Должно быть, у нашего папы взыграли гены прадеда-часовщика, который пришел в столицу из деревни, не получив светского образования.
Уютная старушка жена молча плакала, а Мальчик, сын Философа и Юридической дамы, тихо сказал Деду:
— Деда, чего они к тебе цепляются? Не хочешь ты чинить эти часы, ну и не чини.
— Не бойся, малыш, все обойдется, — сказал Часовщик.
Прошло две недели: Философ защитил кандидатскую — только четыре черных шара из четырнадцати — и Юридическая дама с блеском провела две защиты, так что о ней написали в газете.
В начале другой недели Часовщик получил казенную бумажку, где сообщалось, что в интересах быта мастерская его передается под пирожковую, а ему к такому-то числу надлежит освободить занимаемое помещение.
— Не пойму
— Достукался, — сказал Философ, не найдя нужного определения поступку отца.
— Вероятно, у них есть какие-то законные основания, — сказала Юридическая дама.
Старушка жена беззвучно плакала.
— А ты, деда, принеси все домой и работай здесь, — посоветовал Малыш.
— Ничего, — сказал Часовщик, — обойдется.
Он продолжал работать в своей мастерской неделю, и вторую, и третью, никто его не трогал, а в конце четвертой недели пришла казенная бумажка, в которой сообщалось, что первая бумажка отменяется и мастерская остается за Часовщиком.
— Ничего не понимаю, — сказал Философ-кандидат. — Обе бумажки абсолютно неадекватны. Что ты думаешь по этому поводу, дорогая жена?
— Пока еще ничего, — сказала Юридическая дама, — но я постараюсь узнать по своим каналам.
Она была дама со связями, и ей удалось узнать, что Начальник по быту и сбыту не давал указаний Старшему и Младшему помощнику наседать на Часовщика. Это была их личная инициатива, за которую они поплатились понижением в должности.
Когда обо всем этом узнал Биолог, он сказал:
— Интересно, откуда такие гены у нашего Начальника по быту и сбыту.
Маленький серебряный кошелечек
Мальчик постучал в дверь кабинета:
— Войдите! — отозвался Иана. Мальчик вошел в кабинет. Там кроме Папы был еще Старший брат. Он был на семь лет старше Мальчика и очень важничал. Можно было подумать, будто он сам придумал родиться раньше.
Однажды, когда Старший брат чем-то обидел его, Мальчик спросил Маму:
— Мама, почему ты не родила меня первым?
— Милый, — ласково улыбнулась Мама, — знаешь, я как-то не подумала об этом.
— Надо было думать, — серьезно сказал Мальчик, — ты ведь тогда уже была большая.
— Ну, конечно, — прижала Мама к груди голову Мальчика, — я была глупенькая. Ты не сердись на меня.
— Я не сержусь, — сказал Мальчик, и ему даже стало жалко Маму, которая так промахнулась.
В кабинете кроме Папы был Старший брат. Он сидел на диване, прямой, как доска, на которой Мама гладила белье, и смотрел куда-то поверх головы Мальчика.
— Пришел, так усаживайся, — показал Папа на свое место за письменным столом, — будешь у нас самым главным.