Центровая
Шрифт:
Глава 8
Кулаком в голову, ногой в живот, коленкой в нос, подсечка!.. Кислов оказался крутым на вид мужиком – крупный, кряжистый, заматерелый. И взгляд у него волчий, и рык львиный. Только не устоял он перед моим натиском, слетел с копыт как кабан, сбитый бульдозером.
Я подкараулил его на узкой дорожке, когда он возвращался из гаража домой. Этот тип был один, а нас четверо. Но бил-то я его сам, мне никто не помогал. Если бы он дал мне достойный отпор, то я не стал бы просить о помощи.
Кожа на лице у него плотная,
Я опрокинул Кислова на спину, ударил его ногой в левый бок, по ребрам, взрывая печень.
– Еще? – спросил я, нависая над ним.
– Ты кто такой? – Мужик с ужасом посмотрел на меня.
Глянул он и на пацанов, которые стояли за мной. Лицо его кривилось от боли, локоть он прижимал к отбитой печени.
– Кречетов моя фамилия. Привет тебе от моего отца.
– А кто твой отец?
Кислов защищал печень, но селезенка от удара не закрыта. Она тоже может болеть очень сильно. И я ему это доказал.
– Все! Все! – вытягивая руку, взвыл он.
– Что все?
– Больше не буду!
– Что ты не будешь? Отца трогать? Нет, мужик, ты головой за него ответишь!
– Не надо головой. Я заплачу! В лопатнике много… – Он полез под куртку за бумажником, но я ему не поверил и, как оказалось, правильно сделал.
Мужик выхватил из-под полы пистолет, но я был начеку и ударом ноги выбил ствол из руки. Вслед за этим я ударил Кислова ногой в живот, сверху вниз, от всей души. Пока он приходил в себя, я подобрал ствол. Это был тульский ТТ, но я узнал об этом потом. Мне не была известна ни единая система подобного оружия. За мной тюрьма, а не армия.
– Сам застрелишься или тебе помочь? – спросил я, когда Кислов пришел в себя.
– Слышь, пацан, давай договоримся! – Он натурально захныкал.
– Ты платить собирался. Вот и займись этим. Сто штук с тебя.
– Откуда такие деньги?
– Вот и я думаю, что нет у тебя таких денег. Поэтому я их и запросил. Чтобы ты расплатиться не смог. Завалить я тебя хочу как последнюю падлу! – Я передернул затвор, наставил ствол на Кислова.
– Есть у меня деньги! – Он засучил ногами, в паническом ужасе пытаясь отползти от меня.
– Мне надо все и сразу. Если нет, извини. – Я изобразил на лице то самое удовольствие, которое должна была доставить мне смерть жертвы.
– Погоди! Прямо сейчас и отдам! Гараж недалеко.
– Где в гараже?
– Яма смотровая…
Я выяснил, где находится гараж, забрал у Кислова ключи и отдал его на растерзание пацанам. Бить этого героя они не стали, просто связали и оттащили в сторонку, за груду бетонных плит.
Я взял с собой Медяка, Грыжу, и мы втроем отправились в гараж Кислова. Сторож кооператива и слова нам не сказал, когда мы проходили мимо него. Он
– Ни хрена себе!
Железный ящик для инструментов под завязку был забит деньгами. Там были и новенькие полтинники в банковских упаковках, и стодолларовые купюры в пачках, перетянутых резинками. Я насчитал сто восемьдесят косарей в рублях и двести тысяч – в долларах.
– Теперь ты понял, какая капуста с нашей фабрики рубится? – толкнув Медяка в плечо, торжествующе спросил я.
– Это все наше! – заявил тот.
Но я выразительно рубанул рукой по локтевому сгибу и заявил:
– Мы не беспредельщики, а деловые люди. Договор дороже денег.
– Да какой договор! Замочим этого козла, и все дела!
– Я сказал! – отрезал я.
Медяк с досады попытался переглядеть меня, но мне хватило внутренней силы на то, чтобы передавить его.
Мы взяли ровно сто тысяч в рублях, остальное вернули на место, закрыли гараж и возвратились к Кислову. Тот встретил меня ненавидящим взглядом. В таком состоянии, как сейчас, он не отдал бы нам деньги, скорее подох бы.
– Не бойся, чудила! Сто косарей взяли, остальное – твое. Фабричная братва умеет держать слово и спрашивать за него. Да и за дело тоже. А знаешь, почему мы – фабричные? Потому что панфиловская фабрика наша. Тебя там нет и не будет. Сунешься туда, раздавим как жука навозного. Ты меня понял?
– Так нельзя! – заявил Кислов и мотнул головой.
– А моего отца трогать можно? Я тебя предупредил, мужик, а ты уже сам смотри.
Я мог бы убить Кислова, но это чересчур. Но и пощадил я его, наверное, зря. Он ведь мог собраться с силами и взять реванш. Все-таки я оставил негодяя в живых. Если он уступит, хорошо, а если нет!.. Сколько еще таких субъектов появится на моем пути. И что, всех убивать?
Я должен был привыкнуть к мысли, что теперь у меня будет много врагов.
…Товар можно было взять на реализацию авансом, но у нас появились деньги. Сто тысяч рублей – огромная сумма даже при той инфляции, которая хлынула в отсеки разваливающегося корабля под названием Советский Союз. Единая некогда страна рухнула, но Россия осталась, и совковые рубли по-прежнему в ходу. После злосчастной реформы Павлова доверия к ним нет, но все-таки за них можно было и джинсы у торгаша купить, и человека – у ментов.
За Гену Колодяжного стражи порядка взяли немного, всего тысячу рублей. Стоимость этой сделки упала в разы после того, как фабричные пацаны нашли кооператора, который его сдал. Это я посоветовал им поговорить с этим человеком, объяснить ему ситуацию, предупредить, даже заплатить. Чисто символически. Возможно, торгаш находился под опекой ментов, поэтому не стоило его избивать в наказание и в целях профилактики. Торгаш все понял, забрал заявление, а братва договорилась с ментами, чтобы они на него не давили.