Цензоры за работой. Как государство формирует литературу

Дарнтон Роберт

Система подразумевала столько тасовки и обращения бумаг, что открывала бесчисленные возможности для ошибок или жульничества, как в случае с Муи, пытавшимся втиснуть оскорбления своих врагов из Французской академии в незаверенный черновик, скрыв это от цензора. Но стандартная процедура показывает желание внести разумный порядок в сложный процесс надзора за текстами на пути от рукописи к печати. Заполнение бланков, нумеровка документов, отслеживание досье, копирование и регистрация, печати и согласование – не является ли все это симптомами полномасштабной бюрократизации? Не в полном, веберском, смысле этого слова. Управление книготорговли можно описать как бюрократию без бюрократов. Она занимает промежуточную ступень в веберском процессе и таким образом характеризует попытки Старого режима вести дела более эффективно, не отказываясь от системы привилегий и протекций, пронизывающей барочное великолепие королевского двора.

Цензоры были вынуждены справляться с ограничениями и противоречиями этого барочного прообраза современной бюрократии, выполняя поток заданий, как могли. Мальзерб обычно раздавал работу согласно специальности цензора, которая значилась рядом с его именем в стандартных рубриках Almanach royal: теология, юриспруденция, натурфилософия, медицина и химия, хирургия, математика, литература, история и смежные области, обозначаемые как «прочее»: география, навигация, путешествия и архитектура. Объем работы мог существенно

отличаться. Некоторые цензоры делали обзор лишь одной или двух рукописей в год, тогда как другие, кажется, были постоянно заняты, урывая все возможное время от основной работы. Такая нагрузка сказывалась на старательных работниках вроде аббата Бюре, церковного цензора, который в июле 1762 года чувствовал себя абсолютно разбитым. Прокорпев много часов над книгой по философии и еще одной по теологии, он вынужден был просматривать перевод Святого Августина, а также труд о церковной администрации за тринадцать дней до начала своего отпуска. Он молил об отсрочке, чтобы увидеться с семьей в деревне и разобраться с делами своего прихода 59 . Аббат де Лавиль жаловался, что он прочитал столько посредственных трактатов по истории, что, когда ему присылают рукопись, он уже не может сказать, не читал ли он ее раньше. По собственному признанию, аббат был способен только на «быстрый и поверхностный взгляд» на труды, громоздившиеся на его столе 60 . С теологией, по словам аббата Фуше, все обстояло еще хуже. После тщательного сокращения и исправления трактата о душе он тяжело вздохнул и воскликнул: «Да здравствуют исторические книги и антологии!» 61

59

Бюре к Мальзербу (July 9, 1762, ms. fr. 22150, no. 115).

60

Аббат де Лавиль к Мальзербу (Aug. 8, 1756, ms. fr 22138, no. 12): «На моем столе скопилось такое большое количество исторических и политических мемуаров, большинство из которых негодного качества по форме и содержанию, что неудивительно, что я могу уделить им только поверхностное внимание».

61

Foucher, Aug. 25, 1754, ms. fr. 22137, no. 97: «Я занят изучением довольно длинной работы о душе и происхождении ее знаний, направленной против господина Локка… Содержание кажется мне весьма достойным… но тем не менее я буду требовать множества исправлений и сокращений, что отяготит меня большим количеством тяжелой письменной работы. Да здравствуют исторические книги и антологии».

Большинство цензоров, похоже, подходили к своей задаче серьезно и работали с усердием. Изучая трактат о торговле и курсе валют, один из них исправил орфографические ошибки и переделал большую часть расчетов 62 . Другие делали списки фактических ошибок, подправляли грамматику, отмечали стилистические неточности и особенно старались отмечать фразы, которые могли быть сочтены оскорбительными. Цензоры часто возражали против резкого тона, защищая идеалы умеренности и благопристойности (biens'eances) 63 . В таких случаях они вписывали возможные варианты улучшения текста. Один цензор даже потребовал заново переписать рукопись, оставив между строками больше пространства для исправлений 64 . Столь внимательная цензура напоминает о старательности, с которой рецензенты сейчас подходят к оценке книг для издательств.

62

Simon, Aug. 30, 1752, ms. fr. 22139, no. 134.

63

La Palme, без датировки, ms. fr. 22138, no. 11; Tercier, Feb. 1, 1751, ms. fr. 22139, no. 144; Barth'elemy, без датировки, ms. fr. 22137, no. 8; Cahusac, без датировки, ms. fr. 22137, no. 45.

64

Cotteret, Sept. 9, 1756, ms. fr. 22137, no. 57.

Рис. 4. Страница из ведомости суждений, feuille des jugements, показывающая число цензурных писем, billets de censure, с суждениями, jugements, названия книг, имена цензоров и решения, касающиеся типа разрешения (привилегия, permission tacite или permission simple), и срок его действия

Поскольку такой процесс требовал много усердия, заботы и ответственности, он связывал писателя и цензора крепкими узами, иногда доходившими почти до соавторства. Цензора назначал главный директор книжной торговли, который часто консультировался с авторами и удовлетворял просьбы, которые ему присылали. Мальзерб знал всех известных писателей своего времени и иногда помогал их рукописям обойти опасности и препоны на пути к получению привилегии или молчаливого согласия. Самые знаменитые авторы встречали особое обращение, ведь почтительность к ним и использование собственного влияния были обычным делом среди людей света. Вольтер всегда добивался покровительства не только от Мальзерба, но от министров, генерал-лейтенанта полиции, влиятельных вельмож и любого, кто мог дать ход его произведениям – разумеется, легальным. Свои нелегальные труды он публиковал подпольно и под вымышленными именами или, еще лучше, под именами своих врагов 65 . В ходе сложных взаимоотношений с Руссо Мальзерб практически сам руководил публикацией его основных трудов, особенно «Новой Элоизы» и «Эмиля». Менее известным, но тоже обладавшим хорошими связями писателям иногда удавалось получить одобрение для своего произведения у человека, который вообще не был цензором, потому что Мальзерб мог послать необычный billet de censure в особом случае. Когда влиятельный адвокат по имени Обер попросил поспособствовать выходу его юридического трактата, Мальзерб послал billet de censure самому Оберу и попросил его вписать имя цензора 66 . Такого рода манипуляции нередко приводили к тому, что друг друга цензурировали друзья и коллеги. Фонтенель одобрил «Различные сочинения», Oeuvres diverses, Монкрифа, своего товарища-цензора и собрата по Французской академии 67 . Другой цензор, Секус, просматривал юридическую антологию, составителем которой был и вовсе он сам 68 .

Иногда никому не известные писатели получали особое покровительство, очевидно потому, что Мальзербу показались убедительными их просьбы. Священник, написавший «Общий план общественного учреждения для юношества на попечении бургундского парламента», Plan g'en'eral d’institution publique pour la jeunesse du ressort du parlement de Bourgogne, попросил выбрать для рассмотрения работы своего друга цензора Мишоля. Он подчеркнул, что не стоит опасаться фаворитизма, ведь Мишоль – «человек честный, искренний и в достаточной мере радеющий о славе литературы, чтобы закрыть глаза на то, что работа недостойна публикации. Я полностью доверяю его суждениям и внесу все исправления, которые он предложит, с уважением и послушанием, которых он заслуживает». Мальзерб согласился 69 .

65

Примеры того, как Вольтер манипулировал легальной и нелегальной системой издания книг, см. в: Ren'e Pomeau, Voltaire en son temps (Oxford, 1995, new ed.), vol. 1, 799–800 и 810–11.

66

Мальзерб к Оберу (18 March 1759, ms. fr. 22142, no. 17). Похожий случай произошел с выбором цензора для «Военно-исторической хронологии», Chronologie historique militaire, из представителей Военного министерства. По требованию маршала де Бель-Иля, Мальзерб послал billet de censure служащему из Министерства иностранных дел: Мальзерб к Бель-Илю (без даты, ms. 22143, no. 87). Профессор Страсбургского университета, написавший целую книгу об Эльзасе, просил Мальзерба доверить рукопись выходцу из Эльзаса, который понимал бы местную ситуацию. Мальзерб в ответ предоставил список цензоров из Эльзаса и предложил послать billet de censure одному из них по выбору автора: Мальзерб к Шёпфлину (April 6, 1761, ms. fr. 22142, no. 1).

67

Fontenelle, Oct. 2, 1750, ms. fr. 22137, no. 85.

68

Заметка на решении в bureau de librairie, озаглавленная «Работа 30 сентября» (Travail du 30 septembre 1754, ms. fr. 22140).

69

Picardet, Aug. 2, 1763, ms. fr. 22148, no. 51. Пометка вверху письма гласила «Пошлите billet de censure господину Мишолю».

В принципе, авторы не должны были знать имена своих цензоров и, как правило, не знали их. Последние иногда настаивали на анонимности как условии работы. У Монкрифа было столько связей среди культурной элиты и сливок общества, что он не смог бы нормально работать, если бы его имя стало известно авторам доверенных ему рукописей 70 . И все же случались утечки, к ужасу цензоров, в том числе Монкрифа 71 . Узнав, что один из его отрицательных отзывов может быть показан автору, особенно трепетный цензор попросил вырезать свою подпись с нижнего края страницы 72 . Даже положительная оценка могла вызвать проблемы, ведь, когда имя цензора появлялось вместе с апробацией и привилегией в тексте книги, он казался единомышленником автора и мог навлечь на себя гнев его врагов. Литературный цензор умолял Мальзерба дать лишь молчаливое дозволение, permission tacite, вполне пристойной работе, критиковавшей Вольтера, потому что боялся, что станет мишенью для поклонников писателя, если его имя будет напечатано вместе с апробацией 73 . Вольтер и Д’Аламбер требовали смотреть сквозь пальцы на собственные произведения, но пытались заставить Мальзерба помешать публикации книг врагов, однако он отказался. Мальзерб из принципа поощрял свободу полемики 74 , но его цензоры часто были вынуждены сталкиваться с противоборством разных лагерей. Типичный случай произошел с одобрением книги «Курс химии», Cours de chimie, доктора по имени Барон, в которой критиковались антиньютоновские высказывания из анонимной брошюры. К сожалению, автором брошюры оказался Жан-Баптист Сенак, королевский врач, бывший очень влиятельной фигурой в мире медицины. В гневном письме Мальзербу Сенак требовал наказать цензора, который, по его словам, был «так же виновен, как и автор». Мальзерб ответил, что и книга, и апробация касались только идей, а не личностей, более того, цензор не знал, что автором анонимной брошюры является Сенак. Но, узнав о гневе королевского врача, Барон запаниковал. Он написал Мальзербу отчаянное письмо, надеясь опередить реакцию Версаля. Доктор заявлял, что его книга имеет дело лишь с научными теориями. Разве свободный обмен мнениями не является основным правом любого в «Республике словесности»? И более того, «разве я враг самому себе, чтобы злоупотребить протекцией, которой вы наградили меня, и по столь незначительному поводу оскорбить личного врача короля?». Эта история так ни к чему и не привела, но она показывает противоречия в самом сердце литературного мира при Старом режиме: с одной стороны – уважение к идеалам свободной и открытой «Республики писем», с другой – реальная ситуация, в которой играли свою роль власть и покровительство. Цензоры, как и авторы, должны были действовать в сфере, где эти противоречия проявлялись постоянно 75

70

Moncrif, без даты, ms. fr. 22138, no. 167

71

Moncrif, без даты, ms. fr. 22143, no. 81. Монкриф жалуется, что аббат де ла Бом узнал, что он проверяет его «Христиаду», La Christiade: «Цензоры не могут свободно выражать свои суждения после того, как их имя становится известно автору. Господин аббат ла Бом написал мне, что его судьба в моих руках».

72

D'eparcieux, Nov. 29, 1753, ms. fr. 22152, no. 109.

73

Millet, July 16, 1756, ms. fr. 22138, no. 144.

74

В своих M'emoires sur la librairie Мальзерб объясняет, что, управляя цензурой, он руководствовался преданностью свободному обмену идеями, если только они не оскорбляли церковь, корону, мораль или конкретных людей. См.: Second m'emoire // M'emoires sur la librairie, особенно: pp. 83–90.

75

Сенак к Мальзербу (без даты, ms. fr. 22143, no. 36); Барон к Мальзербу (Dec. 31, 1755, ms. fr. 22143, no. 35).

Конец ознакомительного фрагмента.