Цепи грешника

Волков Александр Мелентьевич

Я сглотнул.

Мы влипли.

Глава 5

Лик ангела завораживал красотой. Ангел казался изящным, и аристократическая манера чувствовалась в мельчайшем движении пальца. Сразу видно — элита. Верхушка. Возможно один из семи. Вот только какой номер? На шее ангела висел крупный золотой медальон в виде золотого пера — кланового герба «Первых из семи», то есть передо мной находился номер один. Пусть первый номер являлся слабейшим из семерки, энтузиазма это не внушило.

Зеленая

котта ангела в пояснице была крепко перевязана роскошным золотым ремнем с украшениями в виде изумрудов. Поверх котты — шикарная мантия кислотного цвета с золотистым тиснением по краям. Взгляд у ангела был завистливый, а изумрудные глаза кололи душу, точно битое стекло. От мурашек на спине я передернул плечами.

Впечатление он производил ядовитое, как змея, готовившаяся укусить и впрыснуть в жертву смертельный яд.

Боевая флейта, украшенная бриллиантами, блестела золотом в чехле на поясе, не оставляя сомнений в представительности ангела. Частичка верхушки пирамиды. В серьезности намерений ангела сомнений не было. Его ладонь лежала на мундштуке флейты, и одним тихим обертоном ангел мог снести Абрату к чертовой матери, похоронив меня с Машей под обломками домов.

— Какой же ты уродливый, — надменно сказал ангел, взглянув на меня с презрением. — И что же Алландел в тебе такого увидел, что гоняется за тобой пять лет? Ты же мерзкий. Мелкий. Беспомощный. У тебя нет нормальных крыльев. Но при этом к твоей персоне он оказывает столь трепетное внимание, что мне отвратительно.

— А тебе завидно? — я рискнул съязвить. Терять все равно нечего. — И почему дресс-код не соблюдаешь? Твои бойцы в черном, а ты зеленый, как жаба.

Ангел захихикал, поднял на меня острый взгляд, и произнес сурово:

— Я — Таламриэль, первый из семи архангелов, и если бы Алландел не приказал доставить тебя живым, ты бы сейчас умирал самой мучительной смертью из всех самых мучительных смертей, точно людишки в этой зловонной деревушке. Но знаешь, — Таламриэль подошел ко мне в упор, и схватил меня за подбородок. У меня душа в пятки ушла. — Погибли не все. Кое-кому перепал счастливый билет на королевский бал. И ты в их числе. Прежде чем попасть к Алланделу, ты пройдешь через такое, что лишит тебя рассудка. Мне сказали доставить тебя живым, если попадешься, но в каком состоянии здоровья ты будешь — роли не играет.

— Не говори мне в лицо, — сморщился я. — У тебя изо рта воняет дохлыми креветками.

— Дрон, не нужно! — вмешалась Маша.

— М-м-мал-ча-а-а-ать! — взревел Ангел, и звонкой пощечиной свалил Машу с ног. Она вскрикнула, а мне захотелось разорвать ублюдка надвое, переломав ему руки. Раньше я с ангелами так плотно не сталкивался, но теперь ко мне приходило понимание их вопиющего скотства. — Мелкой потаскухе не позволяли говорить!

— Не трогай ее, урод! — хмуро крикнул я, и тут же получилось кулаком в грудь. Грудная клетка за малым делом не треснула, воздух из легких вышибло, как пушечным выстрелом. Я пролетел пару метров и грохнулся на лопатки.

Ох, как же мне хотелось убить надменного сукиного сына. Как же хотелось переломать ему ребра, и придушить. Миру

от этого стало бы только лучше. И такие деспоты властвовали над Антеррой. Так помимо Таламриэля по планете бродило еще шесть таких же отморозков. Я кое-как поднялся.

Раньше мне удавалось убегать от ангелов, как только о них появлялись слухи, но теперь ситуация сложилась иная. Я лично столкнулся с их жестокостью, и казалось, что увидеть предстояло многое.

— Ты еще и ангел, — Таламриэль с презрением взглянул на Машу. — Проклятая отступница. Чем тебе не жилось в гареме?

— Лежать там, и ждать, пока какой-нибудь крылатый тюлень завоюет право меня обрюхатить? — сердито проговорила Маша, глядя на Таламриэля исподлобья. — Черта с два. Лучше умереть сопротивляясь, чем жить вот так.

— Да как ты смеешь, — прошипел Таламриэль, и сощурился. По взгляду я понял, что он очень хотел раздавить Маше череп. — Это величайшая привилегия и честь, — он поднял указательный палец, — носить в себе чистейшее ангельское семя, и произвести на свет совершенное существо.

— Жалко, что вы не превращаетесь в грешников, — процедила Маша сквозь зубы. — Вам, идеальным, среди них самое место.

Маша меня удивляла. Конечно, она никогда не была большой трусихой при Земной жизни, но слишком смелой назвать я ее не взялся бы. А тут она и в драку полезла, и грубила высокопоставленному ангелу, рискуя остаться без головы. Ее характер заиграл новыми красками. Раньше мне не доводилось видеть ее в критических ситуациях. Она, как оказалось, очень отважная, и хотя боялась, но через страх переступать умела. Это редкое качество не то, что у девочек, это редкое качество у людей.

— Мы решаем, что есть грех, — Таламриэль театрально развел руками. — И нам решать, кому и что за него будет. Вам, низшим существам, положено вести себя так, как мы говорим, и платить так, как нам хочется, чтобы вы платили. Мы Боги, а вы — наши смертные. А Боги вольны делать со смертными то, что им вздумается.

— Это место под протекторатом «Гидры». Вы хотите войны? — пригрозила Маша. — Абрата — чужая территория.

— Всё по правилам, — Таламриэль спокойно пожал плечами. — Кто-то уничтожил нашего сборщика айцура в Костяном лесу. Уверен, кто-то из местных. И нам пришлось отреагировать. Мы обещали не трогать ваши поселения, вы обещали не трогать наших сборщиков. Вы нарушили уговор, и мы нарушили уговор. Все честно. Зуб за зуб. О полномасштабной войне нет и речи.

Сборщика? Черт. Только не это. Ну откуда мне было знать….

— Как звали сборщика? — прищурилась Маша.

— Голиаф, — сказал Таламриэль. — Заклинатели Древа перестали его чувствовать. Источник айцура в этом месте закупорился.

Твою мать. Неужели это из-за меня и Маши ангелы нагрянули в Абрату? Я стиснул зубы. Как же можно было так бессовестно подставить людей? Можно сколько угодно наплевательски относиться к людям, но откровенно подвергать их опасности нельзя. Как же я не додумался? Дурак. Ну откуда мне было знать, что Голиаф спелся с ангелами? Хотя, это объясняло, почему он вел себя так нагло и не боялся привлечь внимание охотников.