Шрифт:
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
– 1 —
Святополк выехал из дома ранним утром. Провожала его до ворот только Весена – старая няня и кормилица. Прошептав стих какой-то молитвы, кажется что-то из «Воззвания Нового Пути Белбога» – юноша точно не разобрал – она заплакала и достала из свернутого платка почерневшую от времени деревянную цепь.
– Возьми ее, – услышал он едва уловимый шёпот.– Цепянка эта волшебная. Поможет в трудный час, – и кормилица, утерев слезу, надела цепь на Святополка.
Крепко обнялись, погрустили чуток, глядя друг на друга, и молодой витязь, вскочив на коня, тронулся в путь.
Обличье выдавало в нём воина – кираса, отделанная серебром, закрывала грудь, под доспехом тонким кружевом шуршала кольчуга, меч в ножнах
Завершало облачение длинное, но легкое копье, притороченное к рогатому седлу. Туда же, чуть сзади, воин приладил и крутобокий сверкающий шелом (скорее, так – для порядка; он и не собирался его надевать), позволяя прохладному северному ветру приятно оглаживать своё загорелое задумчивое лицо. А повод для задумчивости, между тем, имелся.
Начать хотя б с того, что ничегошеньки о себе Святополк не знал. Все воспоминания начинались аккурат с того момента как объявились они с Весеной (совсем не такой уж и древней тогда) в домике на отшибе Рудана 1 . И сперва он, вроде, и при памяти был, а потом, как ни старался, всё бестолку. Одни обрывки бессвязные, тени да запахи. Это – во-первых.
А во-вторых – иго иноземное. Этот же самый десяток лет (сколь знал он себя), минул с той поры, как армии Бухнадара Аграмбы – Великого Владыки Мокинзара, эмира Скифостана (или Кифии, как называли этот край в Роце), шах-ан-шаха Шигорума, султана Арамека и Маврии – стран Юго-Запада и правителя обширных пространств Курфистана, что раскинулся между Роцем и Южным океаном, вторглись в пределы стран Междуморья – Гиспии, Гринуэлла, Галиндии и Роца 2 .
1
Рудан – столица княжества Роц.
2
По терминологии Ордена эти страны (вместе с Исвегией, Вамбрией и Доростолом) именовались Средним Севером.
Все эти годы Святополк прожил под присмотром Весены, потому что (как говорила ему всё та же Весена), никого у него не осталось. Отец его погиб, мать, поседевшая за ночь, умерла от горя. А на расспросы о дядьях и тётках нянька только лишь бормотала что-то тихое да невнятное, мол, да не знаю я, милый… Была тут ещё одна тёмная история. Как-то проговорилась кормилица о сестре Святополка. «Ах, где ж Славка, сестричка твоя?», – так и сказала как-то в полудрёме, но наутро напрочь от слов этих отказалась. И твёрдо стояла своём: «Старая я уж, не помню». И хоть ты тресни!
Пробовал Святополк и с другими о себе говорить. Да с кем? Все всего боялись, от незнакомцев шарахались, ходили торопясь, взоры в землю потупя. А мальчишки соседские – ну откуда б им знать?
А ещё сны были. Разные. Одни – яркие, весёлые. О забавах, проказах всяких, о высоких и светловолосых, ласковых людях – мужчине и женщине. Во сне он хорошо понимал, что это как раз – отец с матерью. И о мелкой белобрысой надоедливой девчонке. Святополк во сне даже имена их знал, но с пробуждением всё куда-то девалось.
Другие сновидения и запоминать не хотелось – серые, тусклые, с лязгом, скрежетом, с рваными лоскутами кровавого пламени.
Но приходил ещё один сон. Особенный. Он часто виделся.
Тяжелые грозовые тучи кутают небо страшным черным платком. Налетает ветер. Вертится по двору, поднимая пыль, яростный смерч. Стрела Перуна, сверкая, падает за город – в молодой подлесок, который тут же занимается нестройным, брызжущим пламенем. И ударяет о землю тяжёлый дождь. Рокот грома, не медля, проходит по округе, отражается в каждом стекле. Прошлогодние листья, кружатся в диком, неистовом хороводе, взметаются вверх, и там, совсем уж на высоте, над крышей огромного чудесного терема, рассыпаются причудливыми потешными огнями. Святополк, а ему как раз сегодня исполнилось десять лет (отчего сидит он с друзьями за столом, уставленным всевозможными яствами), вскакивает с лавки, едва не опрокидывает какой-то кувшин, подбегает к окну. Позади – он не видит, чувствует – толпятся Яромир, Всеволод и другие ребята, заглядывающие ему через плечо, и совсем уж готов сорваться с его уст призывный крик «Айда!», влекущий на улицу, но… Тут в залу вбегает сокольничий Мил, а следом пара здоровенных молодцов – старшие братья Яромира – близнецы Велес и Хорс, названные в честь святых покровителей города. «Детей в подпол!» – страшным голосом кричит Мил… И здесь поднимается
Конечно, и об этом Весену спрашивал. И имена называл. И что? – как сам с собой поговорил.
В общем, рос Святополк один. Но времени даром не терял, годы попусту не растрачивал. А провёл их в упорных ратных занятиях и учениях. Месть Бухнадару, освобождение родного города, да что там – города! – всей страны, всего Междуморья! – вот путеводная звезда, что вела и заставляла снова и снова скакать на коне, обучаться с мечом, копьём да луком, лазать по деревьям, и, обитая в лесу, обходиться лишь тем, что сумел добыть сам голыми руками. И потому превратился он теперь в статного воина, готового к лишениям и походам, вполне способного к любым испытаниям.
Нужно заметить, что близкой дружбы с соседскими мальчишками Святополк не свёл. Сторонились они его отчего-то. Иногда таинственно шушукались, завидев. Предложил им как-то отряд сколотить, да они попереглядывались и головами покачали. Бухнадар – он-де большой и страшный, и ратники у него – вон какие: жуткие, мрачные, бородатые, в рыжих кафтанах, и по-роцки ни бельмеса, и разговор у них – как мычит кто-то. Разве ж попрешь супротив этаких?
М-да… Вот и повоюй с ними…
И плюнул на сподвижников Святополк. И на других не надеясь, стал готовить себя к участи смелого и ловкого разведчика, достойного ученика Руевита 3 , незримо пробирающегося чрез вражеские заслоны.
3
Руевит – один из младших богов, покровитель всего тайного и невидимого.
– 2 —
Путь молодого витязя лежал между холмов, поросших одуванчиками и земляникой. За холмами – что на север, что на юг, Святополк знал это – простиралась раздольная степь, впереди – на западе – подрагивающее марево на закромке таило густой, безбрежный и полный тревоги Безымянный лес, а над головой парили и о чём-то весело пели вольные птицы, нежась в небесной синеве, вышитой лучиками солнца.
Стёжка, протоптанная редкими путниками, едва виднелась, но славный ржаногривый Ветролёт угадывал желания хозяина и лёгкой рысью нёс его строго на запад – к пределам Безымянного леса, за которым лежали земли Гринуэлла. Где-то там, в старинном замке исчезнувшего графа Плантвейна (во всяком случае, говорили, что там), находилось логово Бухнадара. И этот замок молодой князь обозначил первой своей целью.
Тревожные мысли, блуждавшие в голове, равно, как и пряные запахи трав, однако, никоим образом не мешали воину окидывать цепким взглядом окружающее пространство, посреди которого так и мерещились коварные многочисленные враги, засевшие в засаде. Правда, сколь не озирался, ничего опасного высмотреть не удавалось, о чём витязь даже немного сожалел, потому как побыстрее применить на каком-нибудь «рыжекафтаннике» воинское искусство явно не терпелось.
Так время подбежало к полудню. Святополк подъехал к купе стоявших в открытом поле деревьев, спешился и достал из сумы нехитрый обед, завёрнутый в полотенце. Отпустив Ветролёта попастись, молодой воин расположился в тени старой дикой груши и приступил к трапезе. Впрочем, трапезничал недолго. Солёная оленина и сыр быстро подкрепили непривычного к излишествам путника, и он, завернув остатки еды в холстину, совсем уж собирался спуститься к ручью, пробегавшему меж камней, чтобы утолить жажду, но в это время заржал Ветролёт. А это могло означать только одно: кто-то рядом. И гораздо хуже, что этого «кого-то» он просмотрел. «Тьфу ты, ноги твои зелёные! 4 » – воскликнул в сердцах Святополк, вскакивая и выхватывая меч. Но это оказалось лишним. Потому что из-за дерева появился не вражеский воин, а низенький, чудаковатого и вполне мирного вида старичок, ряженый в длинный грязный балахон (вполне сходный с мешком, к коему пришили рукава) и красной высокой шапке без полей, но с ушами. Длинная, седая борода и длинные волосы, ниспадающие на плечи, развевались по ветру.
4
Выражение восходит к древней легенде о боге Лигнаре, его жене Живе (или Роне, как верят в странах запада, например в Галиндии) и его возлюбленной Мстине. Узнав, что Лигнар полюбил Мстину (смертную девушку), Жива превратила её в дерево (отчего её ноги позеленели) и она не смогла стронуться с места. Таким образом, имеющий «зелёные ноги» – человек нерасторопный, медлительный.