Цепная Лисица. Цепной Койот

Эго Мэри

Чтобы хоть как-то сдвинуться с мёртвой точки, я решила прогуляться до ближайшего метро. А то так и состариться можно в ожидании.

Пока шла, капли барабанили по куртке, волосы прилипли к лицу гадкими сосулькам. Обиженно тявкала моя Лиса, выражая общее настроение. Плотнее затянув шарф, я семенила по улице, приглядываясь и прислушиваясь к каждому прохожему.

Мне то и дело мерещился запах сырой земли и травы, а ещё странный дух гнили, от которого сводило нутро. Тревога накатывала волнами. С каждым шагом она ширилась и множилась, грозя перерасти

в беспричинную панику.

“Успокойся, ты просто накручиваешь”, – уговаривала я себя, как вдруг уловила звук шагов позади. – “Это, наверняка, прохожий и только”, – в волнении подумала я, но всё же обернулась.

Улица была безлюдна.

Редкие машины скользили тихо, словно тени. Звуки поглощал дождь. Но стоило начать идти, и уши вновь уловили отчётливую тяжёлую поступь за спиной. Сразу вспомнились разговор с деканом про стекло и про руку… а ещё его слова: “Вы сегодня ничего не бойтесь”. Ага, проще сказать, чем сделать!

Моя белая Лиса настороженно принюхалась. Запах гнили ударил в нос столь отчётливо, что я снова в испуге обернулась, крикнула в темноту:

– Эй! Кто тут!? Павел, это ты!?

Я вглядывалась в бессловесную стену дождя, как вдруг в ней мелькнула чья-то зловещая тень – словно гигантский волк с горящими глазами. К чёрту всё! Я побежала, что было духу.

Метров через триста жалобно заныла печень в боку. Теперь я уже не бежала, а ковыляла. Самым странным было то, что мне навстречу не попадалось ни одной живой души. А там, где должен был быть поворот к зданию метрополитена, – поворота не оказалось. Я в панике оглядывала дома. Неужели пропустила поворот?! Что вообще это за место!

За спиной слышалось тяжёлое дыхание, дух гнили душил. Что же мне делать! С бешено колотящимся сердцем, я, задыхаясь, понеслась, куда глаза глядят. Из-за дождя никак не получалось включить навигатор на телефоне. Пытаясь нажать нужные кнопки, я свернула на очередную улицу и застыла. Та оказалась тупиком.

Позади раздалось рычание, от которого душа упала в пятки. Я прошептала с мольбой:

– Павел, пожалуйста… – и медленно обернулась.

Передо мной стояли двое.

Сцена 4. Охотники

Это были незнакомцы. Две абсолютно одинаковые высокие фигуры в потёртых байкерских куртках. На шеях цепи, на карманах – железные заклепки с черепами. Рыжие в чёрных пятнах морды, округлые уши и насмешливый оскал. Тонкие нити слюны тянутся с подбородка. Гиены.

В первый момент казалось, будто они держатся за руки, но, приглядевшись, я поняла, что даже при желании, они не сумели бы отпустить друг друга. Их покрытые рыжей шерстью руки срослись, как срастаются сиамские близнецы в утробе.

Гиены одинаково скалились, жёлтые клыки ярко выделялись на фоне красной пасти. От одного их вида у меня во рту пересохло от страха.

Оттесняя

меня к тупику, Гиены синхронно шагнули вперёд. Свет от фонаря упал на их морды – мокрые от дождя и совершенно одинаковые во всём, кроме цвета глаз. У монстра слева они были кроваво-красные, а у другого – голубые, словно лёд.

Я отступала. Всего четыре шага и спина упёрлась в шершавую, кирпичную стену. Горло сдавил приступ тошноты. Вонь была такой, словно на меня наседали гниющие трупы. И бежать от них было некуда.

– Что вам нужно?! – крикнула я. Голос сорвался, меня трясло от страха. Моя лиса скулила, испуганно втягивая носом воздух.

Гиены захихикали. Цепи на шеях подпрыгивали в такт. Громыхнула молния, освещая перекошенные весельем морды.

– Кис-кис-кис, – позвал красноглазый, поманив пальцем. – Не бойся лисичка, больно не будет.

– Ну не-ет, Жак, ты опять всё перепутал! – сказал второй. – “Кис-кис” – это про кошек. А здесь лиса.

– И как же по-твоему подзывают лис? – спросил Жак, ухмыляясь во весь рот.

– Никак. Их просто загоняют в угол и потрошат.

– Точно! И как бы я без тебя жил, Нильс?

– Очень скучно.

Чувствуя, как пугливо колотится сердце, я крикнула:

– Я вам ничего не… не сделала! Дайте мне уйти! Если вам нужны деньги, я найду.

Гиены загоготали пуще прежнего, так, словно ничего забавнее в жизни не слышали. Я лихорадочно пыталась придумать, как сбежать, но путь был один – за спинами монстров. А они вряд ли меня пропустят. Как назло, ни в одном окне, что выходило на улочку, не горел свет.

“Может, эти Гиены ничего такого и не хотят? Может, опасность мне только чудится?!” – думала я, вжимаясь в кирпичную кладку и мечтая, чтобы меня оставили в покое.

Но чуда не произошло.

Гиены приблизились, перекрывая своими тушами свет. Тот, что был красноглазым, до синяков сжал моё плечо и грубо отволок от стены. Второй схватил за лисьи уши и резко поднял в воздух, перехватил за загривок, довольно захихикал:

– Смотри-ка, Жак. Всё как обещали. Беленькая, свеженькая. Должна быть вкусной. Даже глаза ещё не до конца скинули бельмо. Ну что, белоснежка, поиграем? – он тряхнул меня за шкирку так сильно, что тело пронзила судорога. Я взвыла и со всей силы ударила мучителя в бок когтистыми лисьими лапами.

Меня встряхнули снова, куда жёстче прежнего. На сей раз насмешки в голосе не было:

– Успокойся, сука. Хуже будет.

– Отпустите… – взмолилась я, и тут же, получив кулаком под дых, захрипела от боли.

Гиены двигались, как единый организм. Сросшиеся лапы приковали их к друг другу, но не похоже, чтобы этот факт доставлял им неудобства.

Красноглазый подождал пару секунд. Убедившись, что я все поняла правильно, почти ласково погладил меня по голове. Я глухо, отчаянно зарычала, совсем по-звериному. Чувство беспомощности сковало получше любых цепей.