Цепная реакция
Шрифт:
Я поражена. И не могу унять дрожь, когда думаю о беременности без него, улыбке и словах «все будет хорошо».
— П-п-почему?
— Ты всегда говорила, что никогда не будешь встречаться с членом банды, и я собираюсь вступить.
— Конечно, я не буду встречаться с членом банды, — выпаливаю я. — Всего два дня назад ты говорил мне, что никогда не вступишь в банду, Марко. Это было прямо перед тем, как мы занимались любовью. Помнишь?
Он вздрагивает.
— Я сказал много вещей, которые не следовало бы говорить. И не мола бы ты, пожалуйста, не называть это занятием любовью... когда ты так говоришь,
— А как мне это называть?
— Секс.
— Просто секс, да?
Он закатывает глаза, и я клянусь, что мой желудок дергается в ответ.
— Видишь, ты снова это делаешь — намеренно заставляешь меня чувствовать себя дерьмом.
— Я не специально это делаю.
Он открывает рот чтобы что-то сказать, но не найдя слов, закрывает его.Я смотрю на его лицо в надежде, что он скажет: «Это просто шутка! Конечно, я буду с тобой, а не с Кровавыми Латино», но он этого не делает. Я чувствую так, как будто мое сердце разрывают на куски.
— Мы просто... разные.
— Нет, неправда. Мы идеально подходим друг другу. Мы ходим в одну школы, нам хорошо вместе... ты и я мексиканцы.
Он смеется.
— Ты и слова на испанском не знаешь, Никки. Мои родители и друзья обсуждают тебя, когда ты находишься рядом в комнате, а ты и бровью не ведешь. Ты не настоящая мексиканка.
Он что, издевается надо мной?
Мои родители родились в Мексике, как и остальные наши предки. Никто и ни за что не перепутал бы их с кем-то еще. Испанский их родной язык. Родители переехали в Соединенные Штаты после свадьбы. После этого, отец пошел в медицинскую школу и обустроился в Чикаго.
— Банда не делает тебя еще большим мексиканцем, Марко. Не ставь банду превыше наших отношений.
Он поднимает песок носком ботинка.
— No hablas pinche espa~nol[2].
— Я не понимаю, что ты говоришь. Можешь перевести, пожалуйста?
Он поднимает руки в отчаянии.
— Вот об этом я говорю. И если быть честным, я уже зависаю с Кровавыми некоторое время.
Как он может говорить такое? Я кладу руки на живот в слабой попытке защитить ребенка, который, возможно, растет внутри меня. Не могу сдержать слез, наворачивающихся на глаза. Знаю, что выгляжу отчаянной и жалкой, когда струйки слез бегут по моим щекам. Все, что у нас было с Марко, рассыпается прямо перед глазами. Я чувствую себя такой одинокой, как никогда в жизни.
— Я не могу в это поверить, — говорю я почти шепотом.
Может рассказать ему мой секрет. Возможно, это заставит его передумать, зная, что у нас может появиться ребенок. Но если я не беременна, то просто оттягиваю неизбежное?
— Я просто не хочу, чтобы ты постоянно пилила меня из-за Кровавых, — выпаливает он. — Все мои друзья уже присоединились.
Я смотрю на свои ногти. Прошлой ночью накрасила их и сделала дизайн в виде сердца на каждом ногте. На больших пальцах, внутри сердец, поставила инициалы МД — Марко Дельгадо. Думала, что он будет польщен. Очевидно, я сбрендила. Я быстро скрываю пальцы в кулаках.
— Мне очень жаль, — говорит он, потирая мое плечо, как родитель, утешающий ребенка. — Не плачь. Мы можем, ты знаешь, быть друзьями... друзьями с привилегиями, даже.
— Я не хочу быть другом с привилегиями, Марко. Я хочу быть твоей девушкой.
Все содержимое моего обеда грозится выйти
Что такого дает ему банда, чего не могу дать я?Он молчит и снова пинает песок ногами.
Мои руки безвольно опускаются, когда осознаю, что не в силах это исправить. Он смотрит на меня по-другому, как будто я просто одна из девчонок в школе, а не девушка его мечты или будущая мать его детей.
Он вытаскивает мобильный из кармана и смотрит на время.
— Эм... сегодня вечером....
— Вечеринка в честь конца учебного года в Мэлнатти? — это «официально неофициальная» пицца пати для студентов Фейрфилд. Они установили большую палатку, на улице у их ресторана, с ди-джейем и кучей пиццы. После этого, большинство студентов останутся тусоваться на футбольном поле Фейрфилда, пока не приедет полиция ни не разгонит всех.
— Да, — говорит он. — Так что, если знаешь кого, кто заинтересован, дай мне знать.
— Ты продаешь наркотики? — я спрашиваю его.
Он пожимает плечами.
— Это деньги.
— Это грязные деньги, Марко. И незаконные. Не делай этого. Тебя могут арестовать и посадить в тюрьму.
— Я не нуждаюсь в гребаной лекции от тебя.
Он снова проверяет свой телефон. Он ждет звонка или сообщение от кого-то? Я чувствую, что я уже потеряла все, что когда-либо было между нами.
Слезы тихо бегут по моим щекам — явный признак того, что я совершенно, определенно не в порядке, но его это, кажется, не заботит. Я с силой вытираю их и проклинаю себя за слабость.Мне по силам справится с этим. Я — независимая девушка, которая и без парня выяснит, как поступить. Очевидно, это моя проблема, и только моя. Если я беременна, то он поймет это, когда увидит мой живот, раздувшийся слово воздушный шар. Он поймет, что это его ребенок. Если он захочет признать нас и впустить в свою жизнь, тогда и поговорим.
Я смотрю на Марко и слегка улыбаюсь.
— Я не хочу контролировать тебя. Никогда не хотела быть той, которая удерживала бы тебя.
— Но ты так и делала... и до сих пор продолжаешь делать. Я так больше не могу!
Думаю, на самом деле, я зависима. У нас были отношения, и мне это нравилось. Не могу поверить в то, что больше не нужна ему. Это просто бессмысленно.
Ему приходит сообщение, но я не вижу от кого. Он что-то отвечает.
— Сможешь сама добраться до дома? — спрашивает он. Его пальцы двигаются быстро и яростно, печатая сообщение в телефоне.
— Я думаю, да.
— Круто. — Он наклоняется и целует меня в щеку. — Мои друзья думали, что ты придешь в бешенство. Ударишь меня или что-то в этом роде.
А это неплохая идея. Но нет, я не смогу его ударить.Прежде чем я успеваю открыть рот и попросить его вернуться ко мне, потеряв при этом всякое достоинство, он разворачивается, чтобы уйти. И он уходит. С глаз долой, но определенно не из сердца.
Он променял меня на банду.
Мое дыхание становится прерывистым. Я смотрю на озеро, испытывая желание окунуться в него, и притвориться будто бы ничего не было. Отчаяние накрывает меня, как волны берег, и я начинаю неудержимо трястись. Мои колени опускаются на песок, и горячие слезы вновь текут из глаз. На этот раз даю им волю. Я кричу и плачу, когда вспоминаю каждый момент, что мы провели с Марко и молюсь, чтобы это была обычная задержка, а не беременность.