Цепная реакция
Шрифт:
Пляж наполнен ребятами из моего района; моими друзьями. Парнями, которых я не видел с тех пор, как вернулся сюда, и которые вышли из подполья, чтобы отпраздновать возвращение Чу.
Какое-то время мы играем в футбол. После этого Марко хватает банку пива из охладителя. Он глотает алкоголь до тех пор, пока жидкость не начинает бежать по его подбородку. Закончив, он вытирает рот тыльной стороной ладони и бросает пустую банку на землю, заодно хлопая себя по коленям, как будто только что забил гол.
Марко бросает
— Твоя очередь.
Я открываю банку пива и выпиваю её залпом, в надежде, что алкоголь сотрёт образ насквозь промокшей Никки в бикини из моей головы. К сожалению, это не помогает. Я тянусь к охладителю и беру другую банку, делая большие глотки в ожидании кайфа. Я не часто в стельку напиваюсь, но, с другой стороны, никакая другая девчонка никогда раньше так часто не занимала мои мысли.
— Луис, иди сюда! — кричит Марко, махая мне.
Я направляюсь туда, где разговаривают Марко и его друзья.
— Что такое? — спрашиваю я.
— Это Чу Сото.— Он кивает в сторону нового человека, спускающегося на пляж.
Парень, крупный как медведь, с полностью покрытыми татуировками руками и шеей, идет с пугающим самодовольным видом, будто говоря: не-связывайся-со-мной-или-ты-покойник. В довершение образа в уголке его рта висит сигарета.
Все вокруг замолкают. Чу останавливается около меня. Если бы я не жил вместе с членами банды всю свою жизнь, я бы, наверное, наделал в штаны прямо сейчас.
— Я слышал, Фуэнтес украсил Фэйрфилд своим присутствием, — говорит Чу и протягивает мне руку для рукопожатия.
— Я привел его, — говорит Марко, гордясь оказанным ему доверием.
Я пожимаю руку Чу сильной, уверенной хваткой. Парни, как Чу, уважают любого, кто не дрожит от страха при их приближении.
— Caballeros[23], позвольте мне поговорить с Фуэнтесом наедине, — заявляет Чу.
Не говоря ни слова, Марко и остальные расходятся кто куда. Марко присоединяется к группе бандюг, которые стоят у кучи бревен и палок, собираясь их поджечь.
— Я попросил Марко привести тебя сегодня вечером, — говорит Чу.
Это не имеет смысла. Из того, что я слышал, Чу думает, что мой брат — предатель, с тех пор, как он вырвался из Кровавых. С чего вдруг такие внезапные изменения в сердце к одному из братьев Фуэнтес? Если Чу считает Алекса врагом, почему я не падаю замертво от его гнева?
Если только он не ожидает, что я заменю Алекса в банде.
— Я думал, что ты в тюрьме, — отвечаю я.
Он улыбается с сигарой, все еще висящей в уголке его рта.
— Скажем так, я вышел из-за формальности, — он наклоняется вперёд и говорит низким голосом. — Слушай, я должен восстановить Кровавых Латино, и ты поможешь мне это сделать.
— Почему я? Я не связан с этим.
— Вот тут ты ошибаешься, Луис. Ты родился в Кровавых. — Он хлопает меня по спине. — И ты будешь в КЛ, пока не умрёшь.
***
«Если
Обычно мне нравится писать эссе. В прошлом году я написал статью для класса по английскому о том, почему некоторые аспекты мексиканской культуры настолько интегрированы в американском обществе. Конечно, я получил пять. Мистер Хайлман как-то даже умудрился напечатать его в местной газете, что было очень клево.
Но сейчас я в тупике, что редко со мной случается. Бьюсь об заклад, большинство парней из моего класса выбрали льва, короля джунглей. Я не король, и никогда им не был.
Размышление о короле напоминают мне Чу Сото.
Моя ручка зависает в воздухе над моей работой. Мне интересно: я был пьян вчера вечером или Чу действительно сказал мне, что ждет от меня помощи в восстановлении Кровавых Латино? Я смотрю на фотографию Алекса, Бриттани и Пако на стене.
У Mi'am'a выходной. Я понимаю, что она не готовит, как я думал. Она стоит у раковины с зажатой в руке сигаретой.
— Я ненавижу, когда ты куришь, — говорю я ей.
— Это расслабляет меня. Она делает затяжку и сбрасывает пепел в раковину. — Мне предложили вчера работу администратора. Это в больнице, где работает Елена.
— Здорово.
— Это приличные деньги, и включает в себя оплачиваемый больничный, — говорит она, затем снова подносит сигарету к губам.
— Все в порядке, мам? Ты выглядишь взволнованной.
— Estoy bien[24]. — Она выпускает дым. — Ну, на самом деле, все не в порядке. Мне позвонили сегодня и сказали, что Карлос был ранен.
Я начинаю паниковать, когда ужасные картины солдат, возвращающихся в инвалидных колясках и с потерянными конечностями, вихрем проносятся в моей голове.
— Что случилось? Скажи мне прямо.
— Ничего серьезного, но достаточно плохо для возвращения домой на поправку.
— Что ты имеешь в виду говоря «ничего серьезного»? — спрашиваю я. — И, поскольку он возвращается домой, случилось что-то плохое.
— Это его нога. Ему должны были сделать операцию, и он не может присоединиться к остальному своему подразделению, поэтому они заставляют его взять больничный. Ему также нужно решить, хочет ли он записываться снова. Я хочу, чтобы он вернулся домой, но...
— Ты слышала, что Чу Сото вышел из тюрьмы.
— Елена только что узнала от Хорхе. — Она указывает сигаретой на дверной проём. — Просто держись от него подальше. Я не хочу, что бы ты или Карлос связывались с ним или с КЛ.
Поздновато для этого. Я потираю затылок. Как бы это сказать? Я колеблюсь, и мои ладони становятся потными.
— Мам, меня «крестили» в Кровавых?
— Где ты это слышал?
— Чу Сото сказал что-то о том, что я родился в Кровавых и, ну, я не понял, что он имел ввиду.