Цепной пес империи
Шрифт:
Но пока мы союзники и вынуждены не трогать друг друга. Но даже потом на людях мы будем учтиво беседовать и улыбаться при встрече. Таковы негласные правила. Даже для злейших врагов.
Я передал Валерию доказательства незаконной добычи кристаллов рарса волшебниками. Интрига была простой. Сначала мы принимали закон, запрещавший частную добычу этого стратегического минерала, который нужен колдунам и волшебникам для изготовления артефактов. Зная, что они не смогут отказаться от добычи рарса, мы заранее оставили своих людей в районах, наиболее удобных для тайной добычи. И поэтому ничего удивительного,
На следующий день во всех газетах мелькало мое имя. Совет волшебников уже осаждали толпы журналистов, а Сенат собрался на внеочередное заседание. Скандал вышел грандиозным. Впервые за последние пять лет один из органов власти в почти полном составе оказался уличен в преступлении. Впрочем, такие события происходят регулярно. Такие уж особенности нашей страны.
— Нарушение закона — это в первую очередь неуважение. Неуважение, проявленное к тем, кто этот закон принял, к людям, которые исполняют этот закон, и даже неуважение к императору великой Райхенской империи, его подписавшему.
Дворяне слушали меня очень внимательно. Игнатов сидел с каменным выражением лица. Он мог, используя свое право вето, не допустить меня до выступления, но его вовремя задержал на входе Реджинальд Малькольм, а теперь уже поздно. Председатель Ассамблеи разрешил мне в нарушение повестки заседания выступить с докладом.
— Можем ли мы простить это неуважение? Благородные дворяне Райхенской империи, можем ли мы простить неуважение к императору? Вы выслушали мой доклад, любой желающий может ознакомиться с ним или получить его копию. В нем содержатся все доказательства вины волшебников. Я требую лишить виновных поста в Совете волшебников и пожизненно запретить замещать должности в любом государственном органе. В связи с тем, что более половины членов Совета волшебников оказались виновны в преступлении, я требую роспуска данного органа власти до очередных выборов.
— Благородный Маэл Лебовский аха Ларан, вы закончили свою речь?
— Да, председатель.
— Есть дополнения или возражения к докладу?
Дополнений ни у кого не было. Игнатов хотел что-то возразить, но передумал и решил не ввязываться в безнадежное дело. Председатель встал и прокашлялся.
— В таком случае я заявляю. Исполнительный комитет Ассамблеи рассмотрел предъявленные доказательства и нашел их достоверными. Я поддерживаю обвинение и выношу на внеочередное голосование вопрос о роспуске Совета волшебников и требование провести судебное разбирательство в отношении виновных.
Голосование прошло быстро. Две тысячи триста восемь человек были «за» и сто девяносто два — «против». Почти единогласное мнение.
— Решение принято. Требование о роспуске Совета волшебников, подкрепленное протоколом голосования и докладом благородного Маэла Лебовского, будет сегодня передано в Сенат и императору Аврелию. Требование о судебном разбирательстве в отношении виновных, подкрепленное протоколом голосования и докладом благородного Маэла Лебовского, будет передано в судебную комиссию Сената и в Верховный суд Райхенской империи. На этом заседание окончено!
Выйти из зала оказалось непросто. Все
Роспуск Совета волшебников будет неприятным ударом для Рэндала Баха. Он лишится голосов в Сенате и будет вынужден сам оправдываться перед Сенатом. Его имя было упомянуто в числе прочих в моем докладе, хотя доказательств на него нет. Но вместе с ним будет скомпрометирована и его идея создания Палаты магии. Во всяком случае, Игнаций на страницах своих газет приложит к этому все усилия.
— Хорошая речь, Маэл. — Ко мне подошел Реджинальд Малькольм. — Даже не скажешь, что ты и дня не занимался расследованием и увидел этот доклад за полчаса до выступления.
— Тот, кто провел расследование и написал этот отчет, не будет завидовать тому, что все лавры достались победителю?
— Он уже никому не будет завидовать. Расследованием занимался Луций. Он успел передать мне копию доклада всего за пару дней до гибели.
— А оригинал?
— Наверное, уже развеян по ветру или лежит в сейфе Рэндала Баха. Какая разница, он уже не стоит и копейки. Давай помянем его душу.
Мы сели за стол, и официант поставил перед нами две рюмки коньяка и закуску.
— Ну как там священники говорят, вечного покоя его душе.
Реджинальд выпил полную рюмку крепкого коньяка и не поморщился. Официант принес еще пару.
— Давай еще по одной.
Я протянул руку к своей рюмке и вдруг заметил, как камень на перстне изменил цвет. Резким движением я вырвал из руки опешившего Реджинальда рюмку и понюхал ее.
— Яд?!!
— Не совсем. — Я аккуратно попробовал коньяк и сразу сплюнул. — Лекарство, но в сочетании с алкоголем может вызвать сердечный приступ.
— Особенно в моем возрасте!!! — прорычал адмирал. Все его хорошее настроение пропало, словно его и не было. — Кто посмел?!!
— Если бы мы сидели в Риоле, я бы уже знал ответ. Но не думаю, что здесь мне разрешат пытать официантов, — спокойно заметил я.
Последние слова я уже договаривал в спину адмиралу. Он подскочил и помчался на кухню столовой, держа в одной руке обнаженный кортик, а во второй — рюмку с коньяком. Несколько молодых морских офицеров, всегда сопровождавшие его, спохватились и побежали следом. Можно не сомневаться, что рассвирепевший адмирал перевернет все здание Ассамблеи в поисках отравителя.
Нижний город — отстойник Райхена. Здесь рано или поздно оказываются все отбросы столичного общества. Нищие, бездомные, нелегальные иммигранты, выходцы из колоний и другие. Дома здесь старые, грязные и покосившиеся. Узкие улицы пересекаются под непредсказуемыми углами и внезапно заканчиваются тупиками.
Мостовых в Нижнем городе нет, просто утоптанная земля, после каждого дождя раскисающая непролазным болотом. Канализация в этом районе есть, но действует с перебоями, что создает неповторимую атмосферу. Добавляют колорита и кучи неубранного конского навоза. Естественно, ни о каком освещении и речи не идет.