Цепные псы пантеонов
Шрифт:
Костромин кивнул, и Медведев склонился над экраном.
— Но там труба, а тут — птичка!
— Принцип отвода глаз один и тот же.
— Значит, Антон Петров спокойно стоял себе рядом, когда Маняша дырявила ногу Мишане?
— Уверена, да.
— А что же ему помешает отвести глаза и вам, девушка?
— Мне глаза так просто не отведешь, этого нет в моем досье, но моя бабка была, как раньше говорили, — ведьма. Или, если угодно в современной терминологии, — сильный экстрасенс. И многому научила любимую внучку.
—
Но Катя прекрасно знала, что никуда этот матерый мужик от нее не денется, что купился он на ее легенду с потрохами.
— Никакой мистики, неизведанная область науки. Гарантией, дескать, я — не жулик в духе Кашпировского, будет то, что деньги вы мне выплатите по результату.
— Даже не попросите аванс? А если мы решим вас кинуть?
— Я думаю, познакомившись со мной на практике, вы выбросите подобные идеи из головы.
Над цитаделью «Старшей Эдды» кружил черный ворон, в самом замке стоял настоящий переполох. Правда, сей шум совершенно не беспокоил двух пленников, поскольку благодаря мощным стенам обходил-облетал их камеру десятой дорогой.
Камерой это назвать было трудно, просто мелом начерченный круг, диаметр — метра четыре. Вот только выйти за черту ни Ивану, ни Сереге никак не удавалось. Не получалось, и все тут, сколько ни бросались ребятки грудью на невидимые барьеры. Невидимая стена упруго и корректно отфутболивала обратно, даже гнушаясь отвечать увечьями. Оставалось либо сидеть на высасывающем тепло из тела каменном полу и пялиться в такой же каменный потолок, либо нарезать круги вдоль меловой границы.
Пойманных беглецов поместили в мрачное подземелье, украшенное только портретом какого-то бородача — то ли царского генерала восемьсот двенадцатого года, то ли пьяного пономаря кисти безвестного передвижника. Точнее не угадать, будь ты хоть искусствоведом — портрет висел рядом с дверью, метрах в десяти от мелового периметра, да и освещалась тюрьма всего одним чадящим факелом, от которого было больше всполошенных теней, чем света. И только при большом старании можно было заметить валявшиеся в углу железяки да пару вделанных в стену ржавых уключин, наверное, тоже зажимы для факелов.
— Нам когда-нибудь жрать принесут? — чтоб не молчать, аукнул сокамерника Серега.
Иван не ответил, он нервно дергал нитки из рукава, оторвать его от этого монотонного занятия могла только отпирающаяся дверь, и она таки открылась.
Очень бодро гремя высокими каблуками, в каменный мешок уверенно ввалились закутанные в муаровые шелка крепче мумий три стройные- дамы. Они жадно курили и сыпали пеплом во все стороны, будто ассистентки на фотосессии.
— Нам когда-нибудь жрать принесут?! — намерился взять прекрасный пол на горло Серега.
— Опаньки! — напрочь игнорируя запросы пленника, обратилась к подругам
— Я хочу сделать официальное заявление! — ожил и встал на ноги Иван.
— Ты все перепутала, тогда агнцев держали в каземате номер три, — выдохнула ментоловое облачко вторая дамочка, с зататуированными до синевы кистями. — А сейчас там ремонт. Помнится, та парочка была из фирмы со смешным названием — «ВМС». Мы с Гемгемой никак не могли отгадать, что их название значит.
— Это те, которые «Приглашаем пожилых энергичных женщин для реализации мелкооптовых партий бриллиантов»? — встряла в треп третья фифа, травившаяся кондовым «Беломором». — Наверное, «ВМС» — это «Военно-Морские Силы».
— Прошу отвести меня к вашему руководству! — лишний раз наткнулся на невидимую преграду грудью Иван.
Дверь открылась еще раз, на пороге объявилось страшноватое одноглазое двуногое, не отвлекаясь на присутствующих, пошарило взглядом по углам, не нашло, что искало, и закрыло дверь за собой.
— Или «Внутриматочные спирали», — фыркнула первая.
— Девушки, судя по вашим бедрам, вы хотите услышать что-нибудь нежное, — сделал следующую попытку вступить в контакт с надзирательницами Серега, но его благие намерения опять пропали втуне.
Ни бурая щетина, ни синюшные круги вокруг глаз и грязь под ногтями, ни пудовое от присохшей глины кашемировое пальто галантного арестанта не сподвигли дам уделить ему хотя бы мимолетный заинтересованный взгляд. Вторая мымра, с зататуированными руками, выбрала позицию сбоку от мелового круга и уставилась на портрет, две другие, став вдруг очень серьезными и забубнив что-то монотонное под нос, растянули поперек каземата и привязали кокетливыми бантиками к уключинам алую ленточку.
— Готовность «Вальпургиева ночь»! — совершив сизыми запястьями пару пассов, отрапортовала вторая участница ритуала портрету.
Обломанный по всем статьям Иван снова уселся на каменный пол и вернулся к ниткам из рукава расползавшегося, вонявшего тиной ватника. А Серега отдал бы голову на отсечение, что бородатая рожа на портрете кивнула. Опять сплошная мистика!
— Все, боец, война закончилась, эта сторона улицы уже не опасна при обстреле, — наконец подарила вторая мегера сомнительную улыбку Сереге.
Ему хватило ума догадаться, что его выпускают из заколдованного круга. Зачем-то зажмурив глаза, пленник сделал шаг... второй... открыл глаза — теперь он был вне круга, до ленты оставалось метра два. Иван с интересом следил, что произойдет дальше. Сергей решил рискнуть и рванул вперед, но только животом коснулся алой ленты, бантики по краям каземата распустились, и лента, будто живая, оплелась вокруг рук и физиономии резвого пленника. Глаза ничего не видят, и попутанными руками повязку с глаз не содрать.