Церковь и Империя. Ситуация на рубеже XX И XXI веков
Шрифт:
Разумеется, такого рода богословские новации свидетельствуют только об одном - о крайне низком интеллектуальном уровне и полной богословской неграмотности тех, кто эти тексты составляет, однако этот акафист имеет широкое хождение среди православных верующих и издается (без благословения Патриарха!) достаточно большими тиражами. Именно по этой причине митрополит Ювеналий (Поярков), возглавляющий синодальную комиссию по канонизации, долгое время тормозил прославление Николая и его семьи, несмотря на безусловное почитание их верующими. В те годы митрополитом было многократно повторено, что канонизация царской семьи не должна была иметь политического или экстремистского подтекста и, конечно, не означает канонизации самой монархии. Вот почему царь был прославлен как
Святым «игуменом земли Русской» объявляется и царь Иоанн Грозный. «Как некогда богатырство, - пишет митрополит Иоанн (Снычев) в своей книге «Самодержавие духа», - опричное служение стало формой церковного послушания - борьбы за воцерковление всей русской жизни». Далее покойный иерарх говорит о том, что вся жизнь царя Ивана IV «имела подвижнический характер», и заключает тем, что, «приняв на себя по необходимости работу самую неблагодарную, царь, как хирург, отсекал от тела России гниющие, бесполезные члены». Казалось бы, такое переосмысление опричнины и самого феномена святости, с точки зрения православия, должно казаться кощунством, однако оно вполне принимается многочисленными поклонниками петербургского архиерея.
В связи со всеми приведенными выше фактами остро встает вопрос о самоидентификации православного сознания. Не укорененное в богослужебной, молитвенной и вообще мистической жизни восточного христианства, современное религиозное сообщество в России начинает самоидентифицироваться, не углубляя свое видение православия, но противопоставляя (что всегда легче!) себя христианам других традиций, католикам и протестантам, представляющим к тому же нероссийскую - Западную, а в коммунистической парадигме (которая несмотря на отказ от коммунистической идеологии продолжает «работать» в сознании большинства россиян) «буржуазную, враждебную и противоположную нашей» - цивилизацию. Православное сознание быстро становится ксенофобным, закрытым и в высшей степени нетолерантным по отношению как к инаковерующим, так и к Западу в целом. Образ врага, характерный для советского сознания, становится одним из краеугольных камней той стихийной идеологии, что складывается в середине 90-х годов в православном сообществе.
Духовных семинарий и Академий в непосредственном окружении Синода. Иереи из иудеев чаще всего отрицают историческое, то есть каноническое Православие, обозначая его ярлыком "черносотенства"».
В речи на съезде Союза «Христианское возрождение» В. Осипов выдвинул следующий тезис: «В Православии - душа Русского народа. Поэтому проникновение заведомо противоканонической струи в Вероучение - это вползание в самую душу нации. Не имея ничего против некоторых отдельных, истово преданных Православию иереев еврейского происхождения, полностью перешедших в стан Святой Руси, мы вместе с тем не можем не проявить беспокойства в отношении массы чуждых Святой Руси иереев». Нельзя не заметить, что тезис о «вползании в душу нации» евреев уже прямо напоминает тексты из «Майн кампф». Как и указание В. Осипова на то, что священник-еврей не может исповедывать русского: «другая психология - другой менталитет».
Этого мало. В Москве и Петербурге, почему-то по благословению недавно умершего Пермского архиепископа Афанасия (Кудюка), казалось бы, достойного и умеренных взглядов человека, была многократно переиздана (последний тираж 7 500 экз.) и продается во многих православных храмах и киосках в московском метро известная книга Сергея Нилуса «Близ есть, при дверех», в которой были напечатаны печально знаменитые «Протоколы сионских мудрецов», антисемитскими текстами которых широко пользовался Гитлер в «Майн кампф».
Другой автор «Царского опричника», Александр Елисеев, проповедует «волевое христианство, религию Средневековья, которая охотно допускает насилие по отношению к супостатам и богоборцам». «Истинное православие, - по мнению Елисеева, - не имеет ничего общего с морализаторством, гуманизмом, пацифизмом». «Надо отнять христианство, - пишет Елисеев в статье, которая так и называется "Волевое христианство", - у слюнтяев и фарисеев. Это - наша религия -
Термин «кшатрийское измерение христианства» уже говорит о многом. Он напоминает об арийской теории, которую, безусловно, исповедует видящий в христианстве религию белых мужчин и воинов публицист. Далее следуют цитаты из Библии, но главным образом из Книги Иисуса Навина. Христос с Его «цельным и суровым учением», как выражается Елисеев, отсутствует тут начисто. По сути дела, нам предлагается брутальная и маскулинная и к тому же основанная на расовой теории, если так можно выразиться, ницшеанская идеология, основанная на групповом нарциссизме (термин Эриха Фромма). От христианства и от православия здесь остается только внешняя оболочка, внутри тут можно найти только чистой воды язычество и невероятную агрессивность.
Крест» пишет: «Накануне же Первого Причастия отец должен вручить сыну меч. Первое Причастие должно иметь привкус стали» (нельзя не заметить в скобках, что «первое причастие» - это чисто римско-католическое явление, поскольку в православной традиции младенцев причащают с самого раннего возраста. Лавриненко, вероятно, этого просто не знает.
– Г.Ч.). Его тему продолжает цитировавшийся выше Анатолий Макеев, который говорит об эстетике войны и о «величественном исповедании воинствующего Православия». При этом он цитирует Маринетти, который, как известно, был одним из идеологов режима Муссолини. «Демократия и Православие несовместимы», - говорится в «цитатнике» православного хоругвеносца. Об этом же говорит и митрополит Иоанн (Снычев) в заключительной части своей книги «Самодержавие духа»: «Бессовестная демократия собирается терзать ее (Россию), паразитируя на древних вечевых соборных обычаях Руси... Политическая основа демократии - всеобщее прямое избирательное право - явление аморальное и разрушительное, ибо развивает политический цинизм до невероятных размеров, делает народ объектом бесчестных манипуляций... почему-то никому не приходит в голову выбирать при помощи всеобщего голосования хирурга или следователя, шофера или летчика».
Возникает вопрос: а почему, в отличие от Гитлера, который, следуя Ницше, в своей теории полностью отказался от христианства, хоругвеносцы, братчики и соратники вкладывают свою идеологию в форму безупречного с внешней стороны православия? Вероятно, причина этого заключается в том, что, в отличие от Германии, пропитанной лютеранской культурой чтения Писания, в России православие для подавляющего большинства связано только с ритуалом и с ностальгией по царскому времени и богатырскому (одно из любимых слов митрополита Иоанна!) прошлому. И, тогда как Гитлеру было абсолютно ясно, что его теории с христианством несовместимы, для Платонова, Осипова, Елисеева и проч. православие как «отеческая вера» и, главное, религия империи оказывается единственно возможной формой, в которой может быть сформулирована русская идеология.
Трудно сказать, насколько многочисленны сегодня сторонники «православныххоругвеносцев», Платонова, В. Осипова и проч., почитатели Сергея Нилуса и последователи митрополита Иоанна. Ясно лишь то, что они хорошо представлены в интернете и обладают достаточно мощными финансовыми возможностями, а также устраивают достаточно многочисленные митинги. Однако президентские выборы во Франции - в отличие от России, вполне благополучной и процветающей - в апреле-мае 2002 г. и 17 % голосов, набранные в их втором туре Ле-Пеном, заставляют задуматься о том, что и Россия не застрахована от чего-то похожего. Тем более, что «хоругвеносцы» и лидеры аналогичных братств и организаций распространяют свои взгляды и ведут активную агитацию среди учащихся ПТУ, техникумов и студентов.