Цесаревич Вася
Шрифт:
А раз так, то почему бы не поучаствовать в этом увлекательном занятии?
– Вы правы, ваше благородие, можно и молока, – Вася с преувеличенной доброжелательностью улыбнулся прапорщику со значком парашютиста-спортсмена. – Распорядитесь, чтоб вскипятили. И мёда две ложки.
Какой-то офицер из нижегородских драгун жизнерадостно заржал, а прапорщик сделал следующий выпад:
– Увы, юноша, мы не рассчитывали на детское меню и не запаслись молоком. Боевые офицеры, знаете ли, предпочитают крепкие напитки.
– Конечно же знаю. Но вы не переживайте, когда-нибудь и вы попробуете эти напитки.
Мощный
– Но если чай с ромом не пьёте, то хотя бы в карты играете? Неужели ваша матушка настолько строга, что до сих пор вам этого не позволяет?
Вот тут Красный не знал что ответить. Император Иосиф Первый плохо относился к азартным играм, так что карты в семье не приветствовались. Не умел Вася играть в карты, и на умение капитана Родионова тоже не стоило рассчитывать – вряд ли господа офицеры режутся в подкидного, буру, сику или двадцать одно, популярные у воспитанников детских домов.
– Никаких карт до взлёта! – решительно заявил командир роты. – Чёрт побери, да принесите же подпоручику чаю!
Василий кивнул с благодарностью и вдруг услышал в собственной голове голос, говоривший на английском языке с ирландским выговором:
«Парень, давай хорошенько вздуем этого хлыща!»
«Ты кто? Да и бить сослуживцу морду как-то…»
Перед Васей появилась прозрачная фигура типичного ирландца. Рыжий, нагло ухмыляющийся щербатым ртом, небритый, в зелёном котелке на голове и с элегантной тяжёлой тростью в руке.
«Да мы тут практически все Патрики. Ты тоже так зови. И кто говорит про вульгарный мордобой? Мы будем играть в карты!»
Кажется, никто, кроме Красного, этого ирландца не видел. Да не кажется, а так оно и есть! Все смотрят с любопытством и ожиданием, но не на привидение, а на самого Василия.
«А мы умеем играть?»
«Обижаешь, патрон!»
И тут Вася его вспомнил. Это один из тех двух с половиной тысяч, что приходили к нему в бреду после взрыва бомбы сумасшедшей террористки. Как его там… нет, точно не Патрик. Да и не важно, как зовут, а важно то, что при жизни ирландец был профессиональным шулером, попавшим на жертвенник английских некромантов-вивисекторов после того, как зарвался и хапнул не по чину. Нельзя выигрывать у герцогов, поставивших на кон фамильный замок и молодую жену!
«Мухлевать будем?»
«Зачем? – удивился ирландец, и рядом с ним появились ещё три привидения, на этот раз китайского происхождения. – Рекомендую братьев Ли, патрон! Лучший притон во всём Гонконге – опиум, скупка краденого, азартные игры, работорговля, шпионаж на любую страну».
Китайцы церемонно и молча поклонились. Кажется, разговорчивость не входила в число их недостатков.
«Погодите, но мне казалось, что ваши души…»
«Ушли на перерождение, да, – согласился ирландец. – Но наша память – их прощальный подарок. Ну что, патрон, играть будем?»
«А давай!» – мысленно согласился Красный и добавил вслух, обращаясь к Ротмистрову:
– Павел Алексеевич, почему бы в самом деле не расписать пулю?
– Мы играем на деньги! – вскинул голову прапорщик.
– Так я и не предлагаю на фантики или щелбаны. По десяти копеек за вист, а?
Капитан Ротмистров буквально наслаждался тихим
И всё это с невозмутимым лицом, лишь однажды позволил себе улыбнуться, когда командир нижегородских драгун спросил у прапорщика:
– Аполлинарий Григорьевич, у вас имение есть?
– Нет, только дом в Петербурге.
– Жаль… А то бы можно было паровоз в качестве памятника поставить.
– Какой паровоз?
– Тот, что на мизере словлен.
А как подпоручик колоду тасует? Просто песня!
Между тем самого Василия такая виртуозная работа с картами не радовала. Умение умением, но пальцы не привыкли, и несколько раз он с трудом сдерживался, чтобы не показать боль от выворачиваемых под немыслимыми углами суставах. Нет, профессия каталы точно не его призвание.
Зато забавно наблюдать, как призраки-китайцы, растекаясь по столу тонкой плёнкой, заглядывают в чужие карты. И на прапорщика смотреть тоже забавно, особенно в самом начале игры, когда Красный всё же снял куртку, представив на всеобщее обозрение орденские планки и нашивку за ранение. Особую пикантность добавлял орден Священного Сокровища, по традиции Российской империи вручавшийся за выдающиеся успехи в обеспечении государственной безопасности. Третий из играющих, командир нижегородских драгун, поглядывает на эту награду, но вопросов не задаёт из опасения получить правдивый ответ. Тут дело такое…
А прапорщик поглядывает на канделябр – всё же традиции карточных игр в гвардии нерушимы, и даже в дирижабле играют при свечах. Ещё канделябром принято бить по лицу пойманных за руку шулеров. Вот он и опасается, так как Вася заметил попытку подсмотреть карты при сдаче с помощью полированного портсигара. Детский лепет, ей-богу! Когда гора выше Эвереста, хоть лбом в стену колотить, всё равно не поможет [5] .
– Разрешите папироску, Аполлинарий Григорьевич? – видимо, ротмистр Жуков тоже обратил внимание на нехитрую уловку прапорщика, но не стал поднимать шум. – Ага, спасибо! И Василия Иосифовича угостите.
5
Автор не даёт толкование терминов преферанса, так как на сюжет они не влияют.
– Благодарю, Георгий Константинович, но мне матушка курить запрещает, – отказался Вася и подвинул портсигар поближе к канделябру.
– Строга?
– Не то слово! Даже за карточную игру может без сладкого оставить.
– Это жестоко, Василий Иосифович, – в глазах ротмистра плясали смешинки. – И как вы выходите из положения?
– Всегда находятся добрые люди, готовые профинансировать мой поход к кондитеру. Не так ли, Аполлинарий Григорьевич?
Прапорщик открыл рот, чтобы ответить что-нибудь едкое и оскорбительное, но Георгий Константинович побарабанил пальцами по серебряному портсигару и как бы невзначай поправил свечу в канделябре. Потом потянулся с усталым видом: