Цесаревич Вася
Шрифт:
– Но ты же увидела?
– Я не увидела, а догадалась с романтической стыдливостью! Нет в тебе романтики, сапог ты гвардейский.
Снова Красный поразился непостижимой женской логике – за короткое время от дурака до Васеньки, а потом к гвардейскому сапогу. О женщины, порожденье крокодилов…
Больше он не стал разговаривать и закрыл глаза. И задремал незаметно для самого себя. Хорошо так задремал, со сновидениями, в которых райские гурии в прозрачных ночных рубашках производства Иваново-Вознесенска отстреливались из автоматов от нападающих на райские кущи китайцев, но
– Изыди, сатана! – крикнул Льву Давидовичу раздосадованный Василий и открыл глаза.
Верочка Столыпина, стоявшая перед ним с какой-то кружевной тряпочкой в руках, обернулась к подругам:
– А я предупреждала, что эта модель ему не понравится. Давайте следующую.
– Нет уж, – не согласилась Лиза Бонч-Бруевич. – Не будем ориентироваться на грубые солдафонские вкусы и берём только то, что нравится нам.
– То есть вообще ничего не возьмём? – огорчилась Катя Орджоникидзе. – Тогда мне заверните это, вот это и ещё это. Но оно точно из Вышнего Волочка?
Интерлюдия
Радио «Петербург».
Программа «Горячие новости дня»
Ведущая: – Здравствуйте дорогие слушатели. С вами снова я, Роза Землячка! А в нашей студии сегодня почётный гость – министр юстиции Российской империи действительный тайный советник барон Андрей Януарьевич Вышинский. И я очень надеюсь, что он ответит на некоторые вопросы, присланные слушателями нашей передачи. Вы же ответите, ваше высокопревосходительство?
Вышинский: – Разумеется, сударыня. Я всегда готов к диалогу, а моё министерство славится своей открытостью.
Ведущая: – Ой, ну зачем так официально? Называйте меня по имени.
Вышинский: – Как скажете, Розалия Самойловна. Но и вас попрошу обойтись без титулования. Имени и отчества будет достаточно. Обстановка вашей студии располагает к неформальному разговору, не правда ли?
Ведущая: – Так оно и есть, Андрей Януарьевич! Располагайтесь в кресле поудобнее и чувствуйте себя как дома.
Вышинский: – Ну, так какие же вопросы волнуют наших многоуважаемых слушателей? Если это не касается государственных тайн, я готов ответить на любой вопрос.
Ведущая: – А если касается?
Вышинский: – Тогда вопросы будут задавать другие люди, и не мне.
Ведущая: – Страшно.
Вышинский: – В Российской империи честному человеку бояться нечего. Так чем же, уважаемая Розалия Самойловна, интересуются ваши слушатели?
Ведущая: – В первую очередь, Андрей Януарьевич, они интересуются судьбой участников недавно разгромленного заговора, направленного на убийство императора и свержение самодержавия и управляемого из-за границы. А во вторую очередь требуют самого строгого наказания заговорщиков, в том числе смертной казни для главных действующих лиц.
Вышинский: – Увы, Розалия Самойловна, но я боюсь разочаровать ваших слушателей недостаточной кровожадностью государя-императора
Ведущая: – Поясните, Андрей Януарьевич?
Вышинский: – Отчего же не пояснить? Охотно поясню. Смертных казней не было, нет и не будет! Лица, оказавшие вооружённое сопротивление при аресте, уничтожены, а остальных ожидают более или менее длительные сроки заключения и исправительных работ.
Ведущая: – Я правильно поняла, Андрей Януарьевич, что заключение и исправительные работы будут совмещены?
Вышинский: – Совершенно верно, Розалия Самойловна. Они совмещаются в обязательном порядке. Кто не работает, тот не ест! Империя не может себе позволить кормить кучу бездельников в тюремных камерах в ущерб благосостоянию собственного населения. Мы не должны отнимать деньги у законопослушных подданных, чтобы отдать их на содержание преступников. Это, знаете ли, развращает общество и мораль.
Ведущая: – Если смотреть с этой точки зрения…
Вышинский: – С любой точки зрения, уважаемая Розалия Самойловна. Но в то же время империя понимает ценность каждой человеческой жизни и предоставляет оступившимся возможность содержать себя посильным трудом.
Ведущая: – Сибирь, шахты, прииски Магадана?
Вышинский: – И вновь вынужден вас разочаровать, уважаемая Розалия Самойловна. Преступники никак не заслужили право работать в указанных вами местах. Туда давно направляются высокооплачиваемые добровольцы, и поверьте, что их доходам могу позавидовать даже я со своим министерским окладом.
Ведущая: – Куда же их тогда, Андрей Януарьевич?
Вышинский: – Я же говорил про посильный труд. Торфоразработки, например, или швейное производство.
Ведущая: – Осужденные будут сидеть за швейными машинками?
Вышинский: – Всё правильно, Розалия Самойловна. Среди них есть люди преклонного возраста, и направлять их на тяжёлые работы было бы в высшей степени негуманно. А так… почему бы нет?
Ведущая: – То есть скоро в наших магазинах можно будет купить платье от Льва Бронштейна или Николая Бухарина?
Вышинский: – Платье вряд ли, но армейское нижнее бельё им вполне по силам. А вот со временем, когда приобретут нужную квалификацию… Повторюсь – почему бы нет?
Ведущая: – Я бы купила, так что буду ждать!
Расплачивался за покупки Красный, решительно отвергнув попытки девушек проявить самостоятельность. Он вообще сомневался, что у кого-нибудь из них есть в кошельке больше десяти рублей, и как человек, почти пригласивший их в путешествие, чувствовал ответственность за тех, кого приручил. Так-то да, вроде бы сами проявили инициативу и настоятельно потребовали взять с собой в поездку, но…
И чёрт знает что набрали в этой лавке, потому что мальчик на побегушках – двухметровый детина лет тридцати, забил свёртками, пакетами и коробками всё багажное отделение автомобиля. Обошлось, правда, всего в сто двенадцать рублей. И это недорого, потому что по жалобам деда Николая Александровича бабушка Александра Фёдоровна меньше полутора тысяч за один раз в модных магазинах не оставляла. Воистину говорят, будто жизнь в провинции гораздо дешевле.