Цесаревич. Корона для "попаданца"

Ланцов Михаил Алексеевич

–  Отчего по дворцу шныряют эти твои слуги?
– Она буквально пылала раздражением.

–  Мама', эти так называемые слуги - офицеры моей службы охраны.

–  Мне неважно как ты их называешь. Отчего их так много?

–  Их ровно столько, чтобы они могли выполнять свой долг.
– Александр вежливо чуть склонил голову в почтении.
– Вы будете удивлены, Ваше императорское величество, но мои офицеры смогли предотвратить уже два покушения.

–  В самом деле?
– Мария Александровна со слегка пренебрежительным удивлением подняла бровь.

–  Да. Один раз меня пытались отравить, другой - взорвать. Припомните тот странный инцидент, когда я устроил скандал из-за того, что мне подали несвежую

запеканку и отправил ее обратно на кухню, подспудно уронив поднос на пол, дабы это замечательное блюдо уже не могли никому из гостей положить? Вспомнили? Так вот - в запеканке был яд, и меня об этом предупредили заранее. Мало этого, в ближайшую ночь исполнитель исчез. Его нашли лишь через четыре дня - он плавал в канале.
– Мария Александровна вся подобралась и посуровела лицом.
– Да, мама', да. Если бы не мои офицеры, то, вероятно, вместе со мной погибла бы и Лена.

–  А взрыв?

–  Мои люди вовремя обнаружили странный кожаный саквояж в комнате под моей спальней. Как и кто его пронес - остается только гадать, но нитроглицерина в нем хватило бы на то, чтобы вообще все крыло обрушить. Впрочем, кто его туда пронес, осталось тайной.
– Императрица чуть приподняла подбородок, желая что-то сказать, но промолчала, задумавшись.
– Да, мама', да, твоего сына кто-то хочет убить. Уже второго сына.

–  Что!?

–  А ты думаешь, Никса погиб случайно?
– Ее глаза округлились от возмущения.
– Мама', когда я допрашивал тех людей, что пытались его тогда в Старом замке повесить, то выяснилось, что от исполнителей, безусловно, все нити вели в Париж. То есть, покушения на Николая проходили, по меньшей мере, с одобрения Наполеона III.

–  Ты в этом уверен!? У тебя есть доказательства?
– Мария Александровна буквально вспыхнула негодованием.

–  Я вел подробное протоколирование всех допросов. На каждом из них стоит подпись следователя и обвиняемого. Если вы желаете, я могу передать вам эти протоколы.

–  Желаю. Очень желаю.
– Она просто скрежетала зубами, еле сдерживаясь от того, чтобы высказаться о Наполеоне в изящном ключе. Саша был доволен, теперь она костьми ляжет, но не допустит более усиления французской партии при дворе.

–  Мама', но я вас очень прошу - не делайте резких и необдуманных поступков.
– На что Мария Александровна лишь презрительно скосилась на сына.
– Ну что вы, мама', вы меня не поняли. Дело в том, что во всей этой польской истории есть один нюанс, который меня очень сильно беспокоит. Дело в том, что в день последнего покушения на брата на вокзал Варшавы пришла телеграмма, в которой говорилось, будто я прибываю на поезде.

–  И что в ней необычного?
– чуть ли не с усмешкой спросила императрица.

–  Да все. Ее просто не могли прислать. Некому было это сделать. Я же конной группой ехал вдоль железной дороги, намереваясь ликвидировать засаду бунтовщиков, и посещал все города, в которых имелись телеграфные станции. Все руководители были в курсе того, что я не еду на поезде. Им не было никакого смысла давать подобного провокационного сообщения. Так вот, мои люди стали тщательно изучать ситуацию и выяснили, что телеграмма на Варшавский телеграфный узел пришла из Санкт-Петербурга. Но главное другое - оба телеграфиста, замешанные в этом деле погибли сразу же, как только мои разведчики вышли на их след. Вы ведь, наверное, не в курсе, но они оба уже на следующий день подали в отставку и попытались скрыться. А ведь эта телеграмма, мама', ключ к успеху покушения. Вы подумайте, разве смогли бы эти бандиты, столь малым числом пробиться к моему брату, если бы почти весь персонал Старого замка не отбыл на вокзал меня встречать? Я ту телеграмму сохранил на память и могу вам тоже передать. Может, вы желаете на нее взглянуть?

–  Безусловно, я хочу с ней ознакомиться.
–

Мария Александровна несколько успокоилась и задумалась.
– Но если все так, как ты говоришь, то бандитам кто-то помогал из Санкт-Петербурга.

–  Вы правы. Причем совершенно точно можно сказать, что это не французская агентура. Австрийская ли, прусская ли, британская ли или еще какая - не ясно. Именно поэтому я и прошу вас не предпринимать резких движений. На меня со дня смерти Николая совершено уже одиннадцать покушений. У вас нет такой службы охраны как у меня и, боюсь, если вы узнаете что-то, что поставит под удар деятельность агентурной сети нашего противника, то скоропостижно погибнете от какой-нибудь внезапно обострившейся болезни. Мама', я сам, к примеру, спокойно чувствую себя только в Москве, да и то - лишь в Кремле, потому как превратил его практически в крепость. Каждый человек, который там работает, не только проходит очень тщательную проверку, но и находится под постоянной слежкой нескольких своих сослуживцев. А тут - в столице, где иностранных агентов почти столько же, сколько жителей, нужно быть очень осторожным, чтобы «нечаянно» не погибнуть.
– Мария Александровна совсем было успокоившись вновь напряглась, смотря уже совсем другими глазами на сына.

–  И ты мне раньше этого не говорил?
– сказала она с упреком.

–  Пока вы, Мама', публично выражаете неудовольствие мной - ваша жизнь и здоровье в безопасности. У нас есть определенные разногласия, и я хотел бы их сохранить. Для вашего же блага.
– Саша вежливо поклонился.

–  А…

–  Он в безопасности. Дело в том, что если он погибнет или станет немощным от ранения, то престол перейдет ко мне.
– Саша улыбнулся.
– Заговорщикам это не нужно, так как я имею определенную эм… опасную для них репутацию. Поэтому, пока не будет готов государственный переворот, жизни моего отца ничто не угрожает. Впрочем, еще раз напоминаю - Мама', я вас очень люблю и хочу, чтобы вы продолжили выражать неудовольствие мной. Особенно в кругу того круга мутных «красавцев», что прибиваются в ваше окружение последнее время.

–  Отец в курсе?

–  Нет, потому как если он узнает, то перестанет вести себя естественно. Боюсь, что это только ускорит его гибель.

–  А твои люди?
– Она прошла чуть вперед, зайдя за плечо Саши и посмотрев в окно.
– Они смогут вовремя вмешаться и помешать покушению?

–  Не думаю. Двор разделен очень строго между европейскими партиями. Все новые сотрудники гармонично вливаются в агентурные сети той или иной страны. Появление моих агентов без меня станет сигналом к тому, что заговор раскрыт, а потому нужно действовать быстро. Если честно, я даже не представляю, как можно обезопасить отца, если заговор перейдет в свою активную фазу. Он же у нас человек с характером.

–  А остальные?
– Она повернулась с уже встревоженным, влажным взглядом.

–  Не знаю. Пока я не выясню, кто, и главное зачем, ведет эту кровавую игру, боюсь, мы сможем только догадываться о том, что станется с нашей семьей. Не исключено, что планируется попытка установить республику. И если это так, то погибнуть должны мы все.

–  Сколько у нас есть времени?

–  Думаю, года два есть. Может быть больше, может быть меньше.

Этот милый разговор был замечен всеми заинтересованными лицами. Как докладывали наблюдатели, за Марией Александровной была очень аккуратная внешняя слежка. К счастью, о чем именно говорили мать с сыном, осталось секретом, а ее рассерженный вид, с которым она вышла из кабинета Саши, помог в правильном ключе истолковать данное обстоятельство. Так что цесаревич не переживал за ее здоровье. Заряд «бодрости» и сильного, просто хронического раздражения ей гарантирован, что создаст правильный эффект сильного негодования сыном этой хорошо воспитанной благородной женщины.