Цесаревич
Шрифт:
– Сдавайтесь! Вам не спастись. Я гарантирую вам жизнь.
Переговоры затягивались. Мальчишки четко реагировали на малейшую попытку штурма. Все они заканчивались, как минимум, ранеными нападавшими.
Наконец по улице разнеся топот копыт и отрывистые команды. Офицерские курсы набирались из строевиков нанюхавшихся пороха. Дом был взят без потерь. Два пулемета протявкали свои условия. Боевики Эсдэки торопливо попадали в пол.
Через четверть часа прибыли лазоревые околыши. Еще через четверть часа царский выезд.
Я не буду говорить о санкциях, примененных к наследнику и его другу. А вот санкции, примененные к охранному отделению, зашкаливали. Как и ответная реакция охранки к террористам. Царь не глядя подписал ряд законов приравнивающих террористические партии к предателям отечества. Народ впервые поддержал кровавого тирана. Попытка убийства двух мальчишек была выше понимания большинства многосемейных граждан России.
На офицеров Ораниенбаумской Стрелковой школы осыпался золотой дождь. Итогом тому стал пулемет Дегтярева, снайперская само зарядка Мосина и много другого вооружения и методик этой прославленной в будущем школы. Все это очень пригодилось на полях сражений первой мировой войны. Одно то, что школе развернули штаты и через нее прошли гораздо больше офицеров, чем в известном нам промежутке времени сыграло свою роль. Были созданы такие же школы в других округах, в таких же объемах финансирования.
В других школах довели до ума миномет. Ручные гранаты и многое другое. Школы дали России многие славные имена изобретателей носителей смерти. Доставившие врагу отечества неприятностей по самое ни хочу.
А пацанов опять заперли во дворце на две недели.
– Алексей! Ты гнус!
– Ты опять хочешь подраться? Мне даже бить тебя скучно.
– Давай войну, что ли затеем?
– Да ну. Соберутся толстожопые генералы и всю игру обгадят.
– Хорошо! Давай лежать и в потолок плевать.
– Маман ругаться будет. В прошлый раз все заплевали.
– Ну, надо же, что-то делать. У меня уже мысли о самоубийстве поползли.
– Та же история.
– Давай папа в ноги кинемся. Может, простит.
– Не вариант. Еще пять дней ареста. Надо выдержать.
– Придумал! Давай в думу играть.
Алексей приподнялся на кровати.
– Это как?
– Ну, давай законы придумывать. Как в думе.
– Борис оживленно забегал по комнате.
– Ты придумываешь, а я оппозиция. Буду критиковать. Или наоборот.
– Опять подеремся.
–
– Хорошо.
– Скуксился граф.
– Давай в потолок плевать.
– Не-а. Играем в думу. Мой первый закон про рабочий день на заводах.
– Ага! Значит я оппозиция.
– Борис на минутку задумался.
– Фиг тебе. Промышленник устанавливает рабочий день исходя из производственной необходимости.
Вечером. Проходя мимо детской Николай, еще издали услышал вопли очередной драки.
– Господин Деревянко! Сколько человек может плодотворно работать, с точки зрения медицины. Понял болван. Только восемь часов. Ты Леха сатрап.
– Сам ты, Бориска-ириска, сатрап! Сейчас в глаз дам.
– Господа! К порядку.
– Вклинился голос Жиляра.
– Я требую порядка в думе.
– Я вношу поправку.
– Доктор говорил негромко, принуждая спорщиков вслушиваться.
– Для взрослых рабочий день не должен превышать восемь часов. Исключение беременные женщины и дети, в зависимости от возраста.
Царь решительно вошел в детскую. В ней кроме доктора и учителя находились пара парней, секретарей его мальчишек и оба вечных спорщика.
– Ты Бориска забываешь, что следить за рабочим днем должен кто-то, а не хозяин.
– А пусть он уголовную ответственность несет за переработку.
– А если я захочу больше заработать?
– И обращаясь к секретарю - Князь! Сколько у нас средний заработок на литейном производстве.
Секретарь тут же зарылся в книги и бумаги.
– Два рубля, исходя из данных Путиловского завода.
– И что? На эти деньги можно семью содержать?
– Да ты же с медициной споришь! Ты что совсем сглузду съехал?
– А ну-ка стоп!
– Николаю пришлось рявкнуть.
– Что тут опять происходит.
– Господа!
– Вмешался учитель Жильяр.
– Дума прекращает свою работу до завтра, время очередной сессии будет доведено дополнительно.
– Папа! Мы тут в думу играем. Закон о рабочих принимаем.
– Хватит игрушек. Всем пора спать. Спасибо господа. Все свободны. Время позднее. Можете остаться во дворце. Можете воспользоваться охранной ротой. Всем спать.
– Но папа! У нас самый разгар дискуссии.
– Сын! Князь! (После последних событий графенок стал князенком, что не избавило его от наказания). Мыться и спать.
До конца наказания мальчишки даже не думали покидать гауптвахты в детской. Однако, к ним в комнату постоянно вызывались все новые и новы лица. Юристы, финансисты, царедворцы, жандармы и прочие. Секретари носились по дворцу в вечном мыле. Несчастный Жильяр, назначенный председателем думы, почернел и сильно сдал.
В последний день заключения Алексей, через секретаря попросил аудиенции у отца. Николай II распорядился внести сына в расписание.