Цезарь, или По воле судьбы
Шрифт:
Слуга Вертикона был мускулистым и рослым. Если бы он был выше по рождению, то стал бы воином. Но крестьяне у нервиев приравнивались к рабам, их разрешалось пытать, они не могли сражаться за свое племя. Их уделом было возделывать землю, смиренно ходить за плугом. Несмотря на все это, малый стоял спокойно, не выказывая и тени испуга. «Да, – подумал Квинт Цицерон, – из него получился бы отменный воин. Дураки нервии, что не разрешают таким парням воевать. Но это хорошо для меня и для моего
– Замечательно, – сказал он. – Мы получили возможность доставить сообщение Цезарю. Но как получить ответ от него? Я должен знать, идет ли к нам помощь. И должен сказать это людям, иначе отчаяние поглотит остаток их мужества. Безусловно, Цезарю понадобится какое-то время, чтобы собрать силы, но парни нуждаются в ободрении.
Вертикон улыбнулся:
– Получить ответ не труднее, чем отослать сообщение. Я велю слуге по возвращении прикрепить к своему копью с ответом Цезаря еще одно желтое перо.
– И оно будет торчать на виду, как собачьи яйца! – ахнул Пуллон.
– Что нам и нужно. Вряд ли кто-нибудь станет приглядываться к копью, летящему в лагерь. А мой человек пометит его лишь перед тем, как метнуть, – с усмешкой объяснил Вертикон.
Цезарь получил копье через два дня после того, как слуга прошел через линию нервиев.
Поскольку лес к югу от лагеря был слишком густым, гонцу, чтобы не заблудиться, пришлось шагать в Самаробриву по дороге. Ее тщательно охраняли, но первые три дозора ему удалось миновать. Четвертый дозор остановил его. Гонца раздели, залезли во все отверстия, прощупали волосы и одежду. Но обвязка на копье была безупречна. Ее даже не тронули, а слуга Вертикона заранее разрезал себе лоб твердым куском коры, чтобы порез казался раной. Он шатался, что-то бормотал, закатывал глаза и все пытался поцеловать начальника патруля. Решив, что у раненого сильное сотрясение мозга, начальник со смехом его отпустил.
К вечеру совершенно обессиленный гонец прибыл в Самаробриву. Там тут же развернулась бурная деятельность. Один курьер галопом поскакал к Марку Крассу, стоявшему в двадцати пяти милях от крепости. Ему было приказано спешно вести восьмой легион в Самаробриву, чтобы охранять ее в отсутствие командующего. Второй курьер поскакал в гавань Итий к Гаю Фабию, которому надлежало с седьмым легионом двинуться во владения атребатов и ждать Цезаря у реки Скальд. Третий курьер поскакал в лагерь Лабиена на Мозе известить его о развитии событий. Но Цезарь не приказал своему заместителю присоединиться к спасательной экспедиции. Он предоставил Лабиену право самому решать, опасаясь, что тот может оказаться в положении Квинта Цицерона.
На рассвете Самаробрива увидела вдалеке легион Марка Красса, и Цезарь с десятым незамедлительно покинул ее.
Два легиона, каждый почти в полном составе. Это было все, что он мог привести в помощь девятому. Девять тысяч ценных солдат, ветеранов. Больше никаких глупых просчетов. Сколько там нервиев? Несколько лет назад на поле боя их полегло пятьдесят тысяч, но это было очень многочисленное племя. Возможно, их снова столько же вокруг осажденного лагеря девятого. Хороший легион. Нет, они не погибнут!
Фабий быстро дошел до реки Скальд. Там он встретился с Цезарем. Можно было подумать, что они выполняют маневры на Марсовом поле. Ни один не
Слугу Вертикона Цезарь послал вперед, дав ему двуколку, чтобы он проехал сколько осмелится, потому что ездить верхом он не умел. Ему было велено метнуть копье с привязанным желтым пером обратно в лагерь Цицерона. К сожалению, он был крестьянин, а не воин. Он сделал что мог и попытался перебросить копье с желтым пером через укрепления, но оно упало между бруствером и стеной и пролежало там незамеченным долгих два дня.
Квинту Цицерону вручили его всего за несколько часов до того, как столб дыма над деревьями возвестил о прибытии Цезаря. Он был на грани отчаяния, потому что копья с желтым пером никто нигде не мог обнаружить, хотя все высматривали его до рези в глазах и уже всюду видели одни желтые пятна.
Иду. Со мной два неполных легиона. Не могу напасть сразу. Вынужден искать место, где девять тысяч солдат могут разбить многие тысячи. Похожее на Аквы Секстиевы. Сколько их там? Напиши мне подробно. Твой греческий очень хорош, весьма образный.
При виде желтого пера измученный легион разразился радостными криками, а Квинт Цицерон заплакал. Вытерев неимоверно грязное лицо столь же грязной рукой, он сел, забыв о больной спине и ноге, и стал писать ответ Цезарю, пока Вертикон готовил другого слугу и другое копье.
Думаю, их тысяч шестьдесят. Здесь собралось все племя, их великое множество. Не только нервии. Замечены также менапии и кондрусы. Мы пока держимся. Найди скорее свои Аквы Секстиевы. Галлы теряют бдительность, считая, что уже заполучили нас, чтобы сжечь заживо в своих клетках. Они много пьют, их рвение слабеет. Твой греческий не хуже моего.
Цезарь получил это письмо в полночь. Нервии пытались атаковать его, но помешала темнота, и это была единственная ночь, когда они по забывчивости не выставили дозоры. Десятый с седьмым рвались в бой, но Цезарь сдерживал их пыл, пока не нашел подходящее поле и не построил лагерь, подобный тому, укрепившись в котором Гай Марий и тридцать семь тысяч римлян более полувека назад разгромили сто восемьдесят тысяч тевтонов.
На это ушло два дня, после чего десятый и седьмой легионы наголову разбили нервиев, никому не давая пощады. Квинт Цицерон оказался прав: продолжительная осада ослабила их боевой дух. Они много пили, плохо закусывали и еще хуже дрались, но их союзники, пришедшие позже, сражались лучше при Цезаревых Аквах Секстиевых.
Лагерь девятого представлял собой обугленные руины. Бульшая часть домов сгорела дотла. Мулы и волы бродили голодные, дополняя своим ревом какофонию приветственных криков в честь прибытия Цезаря и двух его легионов. Среди солдат не осталось ни единого человека без ранения, и все они были больны.