Чаганов: Война. Часть 3
Шрифт:
– Да нет, товарищ полковник,- успокаивает его Бойченко,- просто наладка оптического дальномера очень кропотливое дело и забирает много времени. К тому же, уцелел только один прибор, тот, который стоял на десятидюймовой батарее...
– Ты лучше скажи, зачем они этот дальномер сюда притащили, стоял бы на месте.
– С той башни вид только на море, почти совсем берега не видно, склон холма мешает, товарищ полковник, а эта находится выше, с неё дальше видно, но главное- дальномерная башня поворотная, её можно на ост довернуть,
– А чего они ночью настраивают, не видно ж ничего?
– Ночью они проверяют настройки на бесконечно далёкий объект, сейчас луна есть, её удобнее использовать чем звёзды, а когда рассветёт уже будут измерять расстояние до цели.
– Всё равно не пойму, так они здесь будут расстояние мерить...
– Так точно, товарищ полковник, но пересчитать установки наведения для пушек другой батареи несложно, а те будут стрелять с закрытых позиций, без видимости цели...
– А дальше, лейтенант, как в той оперетте: 'трубка 15, прицел 120, бац-бац и мимо'...
– Вот чтоб такого не случилось, они и колдуют над дальномером. Точность измерения от много чего зависит, ту же температуры воздуха взять. Случается, что в течении дня приходится несколько раз подстраивать дальномер. Правда на корабле артиллеристам ещё труднее, чем береговикам, тут хотя бы ни пушку не трясёт и цель не убегает.
– Товарищ полковник,- к ним подбегает посыльный из штаба,- разрешите обратиться к товарищу лейтенанту, финны зашевелились. На лыжах идут, не таятся, в составе примерно полуроты.
– Давай, Бойченко, удачи тебе,- хлопает его по плечу Мамсуров.
Финляндия, город Миккели,
Ставка Главнокомандования финской армии.
4 февраля 1940 года, 14:00.
В учительскую, на скорую руку превращённую в кабинет Маннергейма, врывается возбуждённый полковник Талвела, начальник штаба Ставки, приглаживая редкие волосы, не прикрывающие красную лысину.
– Слава богу, мой маршал, вы живы,- облегчённо выдыхает он, сбрасывая на ходу свою шинель адъютанту,- что у вас с головой?
– Со мной всё прекрасно, лёгкая царапина,- счастливо улыбается Главнокомандующий, осторожно прикасаясь к марлевой повязке,- а вот офицерам оперативного отдела генерального штаба, которые ехали в последнем вагоне повезло меньше, ударной волной от бомбы его сбросило с насыпи, много раненых и убитых. Пришлось добираться сюда на дрезине.
– Я думаю, это предательство,- недоверчиво смотрит полковник на обычно депрессивного шефа,- спецпоезд выехал из Хельсинки ночью, о его маршруте знало всего несколько...
– Пусть об этом думают жандармы, Талвела,- легкомысленно машет рукой Маннергейм,- какие последние новости с фронта?
– Прошу вас к карте, фельдмаршал...
'Он счастлив,- в голове полковника мелькает догадка,- война- вот его жизнь'.
– На севере наши войска...
–
– Слушаюсь,- Талвела берёт в руку учительскую указку,- за последние сутки линия фронта на юге претерпела значительные изменения. Русские, развивая своё наступление силами одной моторизованной и одной пехотной дивизии вдоль приморского шоссе, вышли к укреплённому району Инкиля. К Куоккала, Терийоке, Лауторанта и Ино добавились Сартавала и Сейвясте...
– Что с центром радиоразведки в Терийоки?- хмурится маршал.
– Посланный в разведку самолёт обнаружил на его месте огромную воронку.
– Понятно, а с пунктом в Ланденпохье?
– С ним всё в порядке, продолжает работать, мой маршал.
– Лучше бы и его тоже. Русские нас водили за нос, а наши центры , как послушные дети, передавали их дезинформацию в генштаб. Подумать только, премьер за две недели до начала войны настаивал на демобилизации, свернул все работы в укрепрайонах... Послушайте, полковник, насчёт дивизий русских перед нашими позициями у Инкиля. Может так статься, что и тут наша разведка занижает их силы?
– ... Эти сведения получены непосредственно от разведорганов частей, противостоящих там русским. Так что, зная привычки наших офицеров, я думаю, они скорее преувеличивают численность противника. Русские вчера попытались сходу захватить укрепрайон, но наткнувшись на убийственный огонь из наших новейших дотов, с большими потерями откатились на исходные позиции...
– Я вообще не понимаю на что они рассчитывали,- качает головой фельдмаршал, поглядывая на карту,- наверное у них тоже с разведкой не всё в порядке. Здесь у нас самые мощные укрепления на всём перешейке, целых восемь укрепрайонов, 63 дота.
– Они рассчитывали на артиллерию,- по лицу Талвелы пробегает тень,- на нашу артиллерию. Оказалось, что часть орудий береговой батареи на острове Койвисто остались невредимыми...
– Каковы в целом потери наших береговых батарей?
– ... Я бы оценил их процентов в двадцать от живой силы и орудий. Батареи западнее Хельсинки не пострадали совершенно. Наибольшие потери понесли батареи на островах близ Виипури, но не на острове Койвисто...
– Полковник, говорите уже, не делайте драматических пауз.
– ... Эти орудия уже сутки ведут обстрел наших прибрежных укрепрайонов, фельдмаршал,- выдыхает он,- выведены из строя два новейших дота: трёхамбразурный двухэтажный номер 6 и двухамбразурный номер 7, поврежден дот номер 5...
– Что?!- воскликнул обычно выдержанный Маннергейм,- русские расчистили себе путь на Виипури, их разведка, в отличие от нашей, своё дело знает хорошо. Всё что осталось у них на пути это- одноамбразурное старьё фронтального огня.
– Ваша оценка, мой маршал,- опускает голову Талвела,- как всегда точна.