Чакра Кентавра (трилогия)
Шрифт:
Харра не нужно было долго упрашивать — взмах левой руки, и драгоценный его меч взметнулся в приветственном движении, каким обмениваются рыцари, готовясь к потешному поединку во славу своей возлюбленной. В последнем у Харра никогда недостатка не было.
Жаль только, в темноте этот амант недоверчивый не сумеет как следует разглядеть золоченый клинок… Словно подслушав эту мысль, амант приподнял какой-то колпачок, на который Харр и внимания не обратил, и прямо ему в живот уперся узкий луч света, сжатый чуть ли не в нить золоченой вогнутой поверхностью. Лучик поплясал на ножнах, переместился на меч. По комнате побежали призрачные блики.
— Спрячь, — тем же равнодушным голосом велел амант, быстро прикрывая светильник колпачком. — Оружье сгодится.
И снова наступило молчание, теперь уже в почти
— Значит, колдовству ты не привержен, а мечом ты оборужен таким, какового и у меня нет, — спокойно констатировал амант, и у Харра защемило под ложечкой — уж не дал ли он маху со своим простодушием…
Гостеприимный его хозяин зашелестел пристенной листвой, и в тот же миг на Харра сверху обрушилось что-то трескучее, холодное, но не тяжелое — словно тысяча ящериц разом побежали по голове, рукам…
Сеть. И такое с ним бывало, ловили — набрался опыта. Самое главное — не рвануться, не запутаться сдуру.
— Что, играть со мной вздумал? — как можно спокойнее и насмешливее проговорил он, одновременно ловя губами узелок сети, чтобы распознать, что к чему.
Он правильно понял, что ловушка-то не простая — сеть была сплетена из бечевы, на которую были нанизаны бессчетные каменные колечки, зелененые, поди. И гибкость сохраняется, и разрубить такую, если верить Махидиным рассказам, никаким мечом невозможно. Да и меч за правым боком — пока будешь доставать, амант сеть затянет натуго.
— Ну и что теперь скажешь, рыцарь? — насмешливо прозвучало из темноты.
— А то скажу, что гостем я был учтивым, а вот ты неприветным хозяином оказался.
Амант резко поднялся и, шагнув вперед, очутился с Харром почти что лицом к лицу — вернее, подбородок к макушке.
— И еще скажу тебе, амант, — продолжал Харр как не бывало. — Не ладно ты стал. Двумя ногами толкнусь и прыгну, сеть не помешает; а с ног тебя собью, так и придушу, я ведь тяжельче.
Амант засопел, но не отступил. Харр понял: а ведь подмоги-то рядом нет. Но тот не шевельнулся.
— Ты мне вот что скажи, — амант перешел на приглушенный шепот, — за яйцом пришел?
Харр опешил:
— Да на кой хрен мне твое яйцо? Я уж и позавтракал, и отобедал.
Амант наконец отступил, снова опустился на свою подушку. Видно, задел какой-то шнурок, потому что сеть дернулась, и Харр, потеряв равновесие, плюхнулся на пол. Падая, успел наполовину обнажить меч, но хозяин этого не заметил.
— Ну–ну, посиди, подумай, может, что другое ответишь.
— И ты посиди, хозяин мой благостный, вдвоем-то веселее. А то и спой мне, я ведь тоже петь горазд; у нас такие рыцари, что и петь еще мастера, менестрелями называются.
— Я тебе попою, менестрель…
Но в тишине, которая затягивалась с каждым разом все дольше и томительнее, становилось ясно: амант не знает, как выпутываться из создавшегося положения.
Не бывало, как видно, у него такого, чтобы пленник в сетях не бился, пощады не просил.
— Если скажешь, кто тебя послал… — завел было амант старую песню, но в это время кто-то бесшумно скользнул в комнату — судя по росту, прежний мальчонка.
— Возле дома девка бьется, кричит, что… — начал он, но амант, протянув руку, дернул его к себе, и все дальнейшее Харру услышать не удалось — отрок шептал на ухо.
— Так, — мрачно проговорил амант, — девку в подклеть, завтра сам ее допросишь — пора тебе учиться. Ступай.
Мальчик вышел, зыркнув на сидящего на полу менестреля рысьим глазом. Амант молчал, но сейчас Харр просто нутром чуял слова, которые вертелись на языке его пленителя: “Просто не знаю, что мне с тобой делать…”
Но вместо этих слов он услышал другое: дробный, неблагозвучный перезвон колокола, захлебывающегося в торопливости сигнала нежданной беды. Амант вскочил, ни секунды не раздумывая взмахнул рукой — свистнул клинок, и натяжение сети ослабло, видно, он перерубил шнур, ее стягивающий. Харр медленно распрямился, принялся со всей осторожностью освобождаться от упругих пут. Когда это ему удалось окончательно, в комнате уже никого не было. Он выхватил меч, взмахнул им для пробы — зелень, плохо различимая в полумраке, с живым писком разлетелась под ударами, словно пух из распоротой подушки. Ничего, рука затечь не успела. Не убирая меча, Харр ринулся к винтовой
Он побежал наугад, все явственнее различая шум разгорающегося боя. Незнакомые ему переулки петляли меж домов, где ни один не был похож на другой. Город был безлюден, накрепко затворен, и спросить, где тут жилище рокотанщика, было просто не у кого. Но, судя по отдаленности звуков, самого страшного еще не произошло — нападающие в улицы не просочились, их отбивали на стенах. Строфион их задери, раззяв, не могли по верхнему ребру острых тычков насажать!..
Натужное жужжание сбило его с толку — вроде не стрела, не дротик; он на всякий случай прянул в сторону; громадная пирль, величиной с ладонь, слабо светясь, пролетела мимо над самой землей, направляясь на шум битвы.
— Во, тебя там только, стервятницы, и не хватало! — ругнулся Харр, но двинулся бегом за нею, положившись на ее чутье. И не прогадал: в лиловатом тумане еще не отгоревшего заката он увидел впереди невообразимую свалку человеческих тел, сцепившихся врукопашную. Кто-то, громыхая щитом, откатился прямо ему под ноги, скрючившись и завывая от боли. Другой, присев, кошачьим прыжком ринулся па него — Харр отбил ногой, потому как еще сомневался: а вдруг ударит своего? Но удар получился с разбегу и под дых — похоже, смертельный; неумеха отлетел в сторону, как куль, и шмякнулся оземь, задирая босые ноги. Ну, слава тебе, Незакатное, — не свой. Подкоряжный. Теперь ясно, как их различать — нападавшие были не обуты. Руководствуясь сим немудреным опознавательным признаком, он сдернул с опрокинутого навзничь стража какое-то косматое чудовище, врезал ему в лоб рукоятью меча, отшвырнул. Огляделся, кому бы еще помочь, увидал бедолагу, на которого насели трое — оторвал поодиночке, пришиб тем же способом. Покрутил головой, изумляясь — до чего же легок тутошний народ! Любого одной рукой можно приподнять за шиворот. Со стены, к которой он, оказывается, подобрался почти вплотную, на него свалился еще один босоногий, повис на плечах, прижимаясь вонючим телом и жарко дыша прямо в ухо. Похоже, у него не было даже никакого оружия — надеялся добыть в бою, да не пришлось: Харр перехватил его за голову, перекинул через плечо и с такой силой ударил оземь, что темные брызги полетели прямо на белоснежные сапоги. Краем глаза заметил, что один из стражей аккуратно добивает палицей тех, кто валялся у него за спиной. Со стены прыгнули еще двое, и Харр отступил подалее, чтобы не искушать судьбу: лицом к лицу он теперь не побоялся бы выйти и на четверых, но вот сверху могли и ткнуть какой-нибудь самоделкой вроде заточенного рога. Он огляделся: вроде здесь уже справлялись и без него, но стена-то длинная, всю кругом не обежишь — может, здесь нарочно послали человек двадцать поплоше, чтобы стянуть поболее стражи, а в это время где-то молча и бесшумно перемахнет добрая сотня?
Он похолодел от неминучести беды, припоминая, что соседний стан вот так же втихую захватили и перебили всех до одного. Выходит, числом одолели, и сколько их там, за стенами, одной звезде лихой ведомо. Кстати, солнышко село, пора бы ей и подсветить малость.
Он утер пот, мимолетно оглядывая одежку — хорошо, порвать не успели. Да и меч пока чист.
— Где амант? — крикнул он стражу, добивавшему упавших.
Тот ткнул палицей куда-то вправо. Прямо из-под его дубины вынырнула рассерженная лиловая пирль и полетела в указанном направлении. Харр двинулся трусцой, дивясь тому, что и бегать по этой земле как-то непривычно легко, даже будь на нем кольчуга каменная, не сбился бы с дыхания. Обогнул дом, ближе всех подходивший к стене (не перескочили бы на крышу!), и сразу увидал двоих, сошедшихся для нешуточного боя. Вот из этих двоих он, пожалуй, ни одного не смог бы поднять за шиворот, как давешних, — оба были кряжисты и, судя по топоту, увесисты. Один взмахивал светлым мечом и делал обманный выпад, тут же отскакивая назад; другой орудовал страшенным топором на длинной рукояти и с размаху обрушивал удар на то место, где противника уже не было.